Представляем пятьдесят девятый выпуск проекта Инвестомания
Тема: Инвестиции в вино
Послушать интервью:
[MP3]http://investomania.podfm.ru/interview/67/file/podfm_investomania_interview_20141112.mp3[/MP3]
Скачать mp3-файл (38:13, 87.4 Мб, 320 kbps)
Тема: Инвестиции в вино
Ведущий: Павел Бор
Эксперт: Павел Швец, Основатель винодельческого хозяйства "UPPA Winery". Президент Ассоциации независимых виноделов Крыма
Эксперт: Павел Швец, Основатель винодельческого хозяйства "UPPA Winery". Президент Ассоциации независимых виноделов Крыма
Послушать интервью:
[MP3]http://investomania.podfm.ru/interview/67/file/podfm_investomania_interview_20141112.mp3[/MP3]
Скачать mp3-файл (38:13, 87.4 Мб, 320 kbps)
- Состояние рынка вина в России
- Вино как объект для инвестиций
- Вино или водка?
• В России сегодня крайне мало винодельческих предприятий, которые делают продукцию высокого качества. Эти предприятия как бы не являются бизнес-проектами, это больше предприятия для себя, для души, и они существуют больше «вопреки», нежели «благодаря».
• Порядка 80% всего вина, которое потребляется в России, это импортное вино, причем половина привозится в бутылках, то есть бутилированное, а половина привозится в виде балкового вина. Нашего же российского вина потребляется только около 15%.
• В 90-е годы, когда в стране все было плохо, когда большая часть предприятий остановилась, развалилась, чувствовала себя очень уверенно одна отрасль – производство водки, которое было одним из немногих прибыльных бизнесов.
• Поговаривают, что на водочный бюджет во времена Брежнева содержался весь военно-промышленный комплекс.
• Я считаю, что на заемные средства очень сложно построить будущее, в котором ты был бы уверен на 100%.
• Для тех людей, кто пьет вино и любит его, люди, которые относятся к вину как к объекту инвестиций, ненавистны, поскольку именно из-за них произошел резкий рост цен на лучшие вина мира за последние 10 лет.
• Когда в бизнесе ты ставишь себе целью деньги, этот путь превращается для тебя в настоящий ад. Нужно научиться получать кайф от жизни, каждый день наслаждаться тем, что ты делаешь.
• Нужно самому сделать кучу ошибок, чтобы получить хороший продукт. В любом случает все хорошее рождается в муках.
• Нужно рассчитывать только на свои собственные силы и на свои собственные деньги.
• Не нужно начинать бизнес, если у тебя нет 51% акций.
• Найти надежного партнера, которому ты доверяешь так, как доверяешь себе, огромнейшая удача в жизни.
• Старайтесь не рисковать по-крупному. Если вы видите вероятность потерь, сначала нужно попробовать, потестить все, как бы запустить пробный шар.
• Я верю в хорошее, и я верю, что все в мире возвращается, что на любую положительную энергию ты получишь положительный ответ, а на отрицательную – отрицательный.
• Порядка 80% всего вина, которое потребляется в России, это импортное вино, причем половина привозится в бутылках, то есть бутилированное, а половина привозится в виде балкового вина. Нашего же российского вина потребляется только около 15%.
• В 90-е годы, когда в стране все было плохо, когда большая часть предприятий остановилась, развалилась, чувствовала себя очень уверенно одна отрасль – производство водки, которое было одним из немногих прибыльных бизнесов.
• Поговаривают, что на водочный бюджет во времена Брежнева содержался весь военно-промышленный комплекс.
• Я считаю, что на заемные средства очень сложно построить будущее, в котором ты был бы уверен на 100%.
• Для тех людей, кто пьет вино и любит его, люди, которые относятся к вину как к объекту инвестиций, ненавистны, поскольку именно из-за них произошел резкий рост цен на лучшие вина мира за последние 10 лет.
• Когда в бизнесе ты ставишь себе целью деньги, этот путь превращается для тебя в настоящий ад. Нужно научиться получать кайф от жизни, каждый день наслаждаться тем, что ты делаешь.
• Нужно самому сделать кучу ошибок, чтобы получить хороший продукт. В любом случает все хорошее рождается в муках.
• Нужно рассчитывать только на свои собственные силы и на свои собственные деньги.
• Не нужно начинать бизнес, если у тебя нет 51% акций.
• Найти надежного партнера, которому ты доверяешь так, как доверяешь себе, огромнейшая удача в жизни.
• Старайтесь не рисковать по-крупному. Если вы видите вероятность потерь, сначала нужно попробовать, потестить все, как бы запустить пробный шар.
• Я верю в хорошее, и я верю, что все в мире возвращается, что на любую положительную энергию ты получишь положительный ответ, а на отрицательную – отрицательный.
Павел Бор: Добрый день, дорогие друзья! В эфире очередной выпуск проекта «Инвестомания», и в студии с вами я, Павел Бор. Сегодня у меня в гостях Павел Швец, основатель и собственник винодельческого хозяйства “UPPA Winery”. Павел, здравствуйте!
Павел Швец: Здравствуйте!
Павел Бор: Павел, во-первых, я хочу поблагодарить Вас за то, что Вы в своем очень напряженном графике нашли для нас время, и мы записываем этот выпуск. Вы являетесь президентом Московской ассоциации сомелье и президентом Ассоциации независимых виноделов Крыма. Вы долгое время, порядка 15 лет, работали сомелье, да?
Павел Швец: Да, совершенно верно.
Павел Бор: В винодельческом мире Вы достаточно известный человек. Скажите, до момента открытия винодельческого хозяйства “UPPA Winery” Вы занимались каким-то бизнесом, или Вы работали исключительно в качестве наемного работника?
Павел Швец: В какой-то момент я стал управляющим ресторана, потом стал его совладельцем, затем владельцем. Параллельно я открыл бизнес по импорту вина на территорию Российской Федерации и занялся производством вина в Крыму. Надо сказать, что ресторан в Москве мы закрыли всего лишь год назад. Будучи владельцем ресторана, я с удовольствием работал в зале сомелье.
Павел Бор: Удивительно, потому что не каждый ресторатор выходит в народ, скажем так, особенно в Москве, а вот Европа славится этим.
Павел Швец: Ну, тут кто для чего пришел. Если рестораторы приходят в это дело только для того, чтобы заработать денег либо побаловать себя наличием ресторана…
Павел Бор: Потешить свое самолюбие, скажем так.
Павел Швец: …да, создать ресторан, для того чтобы приобрести какие-то дополнительные связи, это один путь. Если же ресторан открывает человек, который начинал работать официантом, барменом, сомелье либо шеф-поваром, то у таких ресторанов совершенно другое будущее. В таких ресторанах ты чувствуешь себя по-другому, и это видно абсолютно во всем. То есть у этих ресторанов абсолютно разный характер.
Павел Бор: Павел, а как Вы вообще пришли к вину? Почему в Вашей жизни этот благородный напиток занял такое важное место?
Павел Швец: Ну, здесь свою роль сыграл случай. Дело в том, что я родился и вырос в Севастополе, а в Крыму всех детей в сентябре посылали на уборку урожая, поэтому мы знали, что такое виноград, и как его собирают. Это первый момент.
Второй момент – мой папа занимался транспортировкой вина в Крыму с одного винзавода на другой. Раньше, да и сейчас многие винзаводы работают на привозном сырье, поэтому продажа виноматериала и его транспортировка – это достаточно серьезная отрасль, в которой занято много людей, и перевозятся достаточно большие объемы.
Так вот, когда я еще учился в начальной школе, я с папой побывал на очень многих крымских винзаводах и видел своими глазами, как производится вино. Потом, когда я приехал в Москву, я устроился помощником бармена в ресторан «Ностальжи».
Павел Бор: О, это культовый ресторан!
Павел Швец: Да. В 1996 году это был лучший ресторан в Москве, и мне посчастливилось устроиться туда на работу. Там двое парней занимались продажей вина. Я к ним подошел и спросил: «Кто вы такие? Чем вы занимаетесь?» Они ответили: «Мы сомелье». Я спросил, что это такое, а они мне сказали: «Да иди ты отсюда».
В итоге через пару недель я уже был помощником сомелье, так начался мой трудовой путь. То есть все это произошло, в принципе, случайно. В тот момент было мало знаний о том, что такое вино, о его философии, о продаже вина, о том, как оно производится, и потребители не так уж много с нас требовали.
Наличие значка на груди, дегустационной чаши – так называемого тастевена на цепочке, уже давало нам серьезную фору. В глазах покупателей мы были, конечно же, настоящими гуру, хоть сами не очень-то хорошо разбирались в вине. Но потихонечку, через дегустации, через чтение литературы, через поездки за границу мы начали знакомство с этим удивительным миром.
Павел Бор: Павел, в какой момент Вы поняли, что вино, скажем, винный путь – это Ваш путь?
Павел Швец: Винный путь в плане работы сомелье или в плане производства?
Павел Бор: Вообще в плане Вашей философии по отношению к вину. В какой момент работы в этом ресторане Вы поняли, что Вы пойдете именно этим путем?
Павел Швец: Вы знаете, наверное, сразу. Когда я пришел в ресторан и стал работать помощником бармена, мне это очень понравилось, постольку я видел с детства, как производится вино, как оно хранится в бочках и бутылках, то есть я изначально был к этому приобщен.
Еще семилетним мальчиком я видел, как работает линия розлива, я понимал, что такое запах вина, что такое бочка. Я видел, как много людей участвует в этом процессе, как много людей вообще вовлечено в эту отрасль у нас в Севастополе, и, конечно, мне это нравилось.
И когда я увидел, что это может приносить достаточно хорошие деньги, и что людям необходима та информация, которой ты обладаешь, и они благодарны тебе за те знания, которые ты им даешь, я понял, что это мое. Вот так все и случилось.
Павел Бор: Вот смотрите, Павел, бытует мнение, что в России хороших потребителей вина, good customer, как их еще называют, практически нет, если сравнивать с Европой. Ваш путь достаточно нетривиален, ведь многие стремятся попасть в столицу, где вращаются большие деньги, а Вы, наоборот, уехали в Крым, то есть совершили достаточно отважный поступок, если можно так сказать. Вы, наверное, один из немногих людей, кому в Крыму работать как раз-таки хорошо, тем более, что это Ваши родные места.
Павел Швец: Пожалуй, да.
Павел Бор: Вот на Ваш взгляд, наш потребитель действительно такой неразборчивый?
Павел Швец: Да. Если сравнивать с европейскими странами, то, конечно же, наш потребитель совсем неразборчивый. Но этому есть целый ряд причин. И первая – это то, что европейское вино в своем многообразии стилей, вкусов, типов, традиций появилось у нас в начале 90-х годов, то есть не так уж и давно, и людей, которые выросли на этом, у нас нет. Сейчас появляется только первое поколение разбирающихся в вине людей, которые провели свое отрочество в том многообразии вин, которые сегодня есть на полках.
Второе – это, конечно же, политика государства в отношении вина и крепости спиртных напитков. Много говорилось о том, что должны произойти в этом отношении изменения, но до сих пор вино считается спиртосодержащим напитком и регулируется одним-единственным законом – ФЗ-171, где под одну гребенку собрано все: и водка, и вино, и даже частично пиво.
У нас очень жесткие условия в плане ввоза, в плане продаж, и особенно в плане производства вина, поэтому в Российской Федерации сегодня крайне мало предприятий, которые делают продукцию высокого качества. Я не говорю, что их нет совсем, конечно, такие предприятия есть, но это больше не бизнес-проекты, это предприятия как бы для себя, для души, и они существуют больше «вопреки», нежели «благодаря».
Вот поэтому у нас мало своего материала, на котором можно учить людей. Во всех странах мира популяризацией и пропагандой культуры вина занимаются его производители, для того чтобы найти себе покупателя, для того, чтобы научить людей, объяснить, показать им все.
Павел Бор: Да, это цепочка, состоящая из многих звеньев.
Павел Швец: Конечно. А от кого будет исходить эта инициатива у нас? Ведь до сих пор в Российской Федерации виноматериал, купленный где-нибудь в мире, привезенный, например, в Крым и разлитый здесь, называют крымским вином, хоть крымским оно вовсе не является.
Павел Бор: По сути, да.
Павел Швец: Как правило, так делают крупные производители, которые покупают продукцию очень низкого качества в тех странах, где производят специальный виноматериал – вина наливом. Это вино безликое, оно достаточно низкого качества, и оно не очень невкусное. И вот как на такой продукции можно научить потребителя пить вино, если ее у нас сегодня большинство?
Порядка 80% всего вина, которое потребляется в России, это импортное вино, причем половина привозится в бутылках, то есть бутилированное, а половина привозится в виде балкового вина. Нашего же российского вина потребляется только около 15%. И вот кто будет двигать культуру вина, за какие деньги? И вообще кому это надо?
Павел Бор: Вот это и удивительно.
Павел Швец: Ведь для того чтобы разбираться в вине, самое главное – научиться его дегустировать, понимать, чувствовать.
Павел Бор: Да, нужно жить им, если можно так сказать.
Павел Швец: Нет, именно дегустировать, анализировать ту информацию, которую получают наши органы чувствуют во время потребления, видя его цвет, блеск, вязкость, прозрачность, ощущая силу, характер аромата. Это, в принципе, несложно, но если наши крупные производители научат людей разбираться в вине, то эти люди просто не будут пить это вино, вот и все. Поэтому ни у кого нет желания развивать культуру вина, я имею в виду производителей.
Павел Бор: Вот это и удивительно. И вообще у нас отсутствует такой класс вина как вино на каждый день, скажем так. В Европе же можно найти достаточно хорошие столовые вина за 5, 10 евро. Вот Вы говорите, что у нас нет развитой инфраструктуры. Но ведь у нас огромные территории, достаточно предприимчивые люди во всех смыслах. Почему же у нас продаются, зачастую даже в сетевых магазинах, или такие вина, которые порой просто страшно пить, или вина класса luxury, то есть какие-то промежуточные варианты отсутствуют?
Павел Швец: Знаете, это как бы самый сложный момент, который сейчас очень часто обсуждается. А ответ здесь, в принципе, очень несложный. Для этого нужно окунуться в историю. Дело в том, что в 90-е годы, когда в стране все было плохо, когда большая часть предприятий остановилась, развалилась, чувствовала себя очень уверенно одна отрасль – производство водки, которое было одним из немногих прибыльных бизнесов.
Чтобы было понятно, я скажу, что поговаривали о том, что на водочный бюджет во времена Брежнева содержался весь военно-промышленный комплекс. Поступления средств от водочной отрасли занимают чуть ли не третье место после нефти и газа. То есть это огромные, просто колоссальные средства, которые существуют в стране.
Павел Бор: Да, я слышал об этом.
Павел Швец: Очень много людей тратит большую часть денег, которые они зарабатывают, на приобретение алкоголя. В нашей стране потребляется просто неимоверное количество алкоголя на душу населения, и это совершенно реально. Конечно, сейчас разработаны программы, как изменить такое положение дел, но факт остается фактом.
Так вот, когда 8 лет назад президент и наше правительство осознали эту проблему и решили навести порядок в водочной сфере, была создана структура, которая называется «РосАлкогольРегулирование». Был издан достаточно жесткий непростой закон № 171-ФЗ, регулирующий производство, оборот алкогольной и спиртосодержащей продукции, в том числе вина, пива и так далее.
Роль этой структуры заключалась в контроле данной отрасли, и все получилось. Создали Единую государственную автоматизированную систему контроля оборота алкоголя, так называемую ЕГАИС, придумали счетчики, очень много разных запретительных и ограничительных мер.
Павел Бор: И это стало регулироваться реально или номинально?
Павел Швец: Это стало регулироваться реально. На сегодняшний день в Российской Федерации есть порядка 200 водочных заводов, и получить и приклеить акцизные марки очень непросто, и есть еще многоступенчатый контроль на каждом этапе производства каждой единицы продукции.
Это здорово, это очень круто, но получилось так, что туда попало и вино. А ведь, как я говорил, 85% вина делается из привозного сырья, и это коснулось и вина, которое делается из купленного виноматериала, и вина, которое делается из реального винограда.
Павел Бор: А это совсем разные вещи.
Павел Швец: Это абсолютно разные вещи. Понимаете, когда вы делаете водку, вы должны купить спирт и воду и смешать их. Во время этого процесса происходит химическая реакция, и поэтому все это нужно еще отфильтровать, и выходит, что водку сделать непросто. Но когда вы все это уже сделаете, вам нужно ее разлить, приклеить акцизные марки, этикетку, капсулу, пак, и все это продать.
Когда же вы делаете вино из покупного виноматериала, это иногда даже проще, чем сделать водку. Вы просто покупаете виноматериал и разливаете его, и даже смешивать ничего не надо. Разница между вином, сделанным из виноматериала, и вином, сделанным из выращенного винограда, очень существенная.
Получить ягоду с необходимой кислотностью, сахаристостью, кожицей, косточкой, для того чтобы получить идеальное вино, это настоящее искусство, и эти знания передаются из поколения в поколение. Главное в производстве вина – это выращивание ягоды, это самый сложный, самый непростой процесс.
К сожалению, сегодня две эти категории вина находятся у нас в равных условиях, тем более, что первой намного больше, чем второй. Мы очень ждем поправки к закону, которые дадут нам возможность работать и выведут из-под действия Федерального закона категорию вин, производящихся из винограда, выращенного в России. Это так называемые вина с защищенным географическим указанием, вина с защищенным наименованием по происхождению.
Большую работу в этом направлении проводит Союз виноградарей и виноделов России. Есть поправки к закону, которые уже прошли первое чтение, но второе чтение они пока еще никак не пройдут. В общем, какой-то процесс идет, но он идет очень медленно, и повлиять на него мы, к сожалению, не в состоянии.
Павел Бор: Ну, мы увидим по факту, что там происходит. Павел, давайте поговорим о Вас как о предпринимателе. Вы открыли свою компанию в 2007 году. Буквально через год случился кризис. Расскажите немножко про этап Вашего становления. Как Вы решились на такие масштабы в то непростое время?
Павел Швец: Ну, здесь есть очень простой момент. Дело в том, что когда я уже начал работать сомелье, я поездил по разным странам и видел, что такое винодельческие хозяйства полного цикла – небольшие семейные предприятия, где много работы, но где есть свои 10 гектаров земли, на которой выращивается виноград и делается вино. Они абсолютно не зависят ни от каких-то биржевых индексов, ни от каких-то кризисов и так далее. Ведь бутылку вина всегда можно обменять на булку хлеба.
Павел Бор: Да, это твердый актив, скажем так.
Павел Швец: И это абсолютно нормальная история. Причем это тоже продукт сельскохозяйственного производства, но когда ты выращиваешь картошку, или лук, или какие-то фрукты, овощи и продаешь их в виде свежих овощей и фруктов, тебе нужно обеспечить нормальные условия их хранения. Когда все это начинает портиться, у тебя его скупают по очень низкой цене, потому что зарабатывают на этом в основном ритейлеры, оптовики.
Павел Бор: Спекулянты.
Павел Швец: Да. И производители вынуждены использовать огромные площади под посадку этих овощей и фруктов, для того чтобы как-то свести концы с концами. А виноделие немножко другой процесс, здесь вино, натуральное сухое вино, тоже фактически является сельхозпродуктом, но, чем дольше ты его хранишь, тем лучше оно становится.
Процесс производства вина, в принципе, несложный. Если ты делаешь вино в небольших масштабах, вырастил ягоду в достаточно хорошем состоянии, то для того чтобы получить вино высокого качества, оно должно стать простым, живым, настоящим, таким, чтобы могло долго жить и в бочке, и в бутылке.
Так вот, когда я это увидел, я начал мечтать об этом. С 2005 года я начал искать землю, а в Крыму земля тогда стоила не очень дорого, потому что для Крыма и для Украины период был не очень хорошим. Я нашел такую землю. Тогда не нужно было сразу достать и инвестировать много денег.
Я понимал, что инвестиции будут на 10 лет, и мы реально распахали первое поле в 2006 году, а в конце 2013 года мы продали первую бутылку вина. То есть от первой инвестиции до первого продукта, который уже можно было продавать, ушло 7 лет.
Павел Бор: Я думаю, что многих сейчас это отпугнет.
Павел Швец: Отпугнет? Ну, и что? Понимаете, единственной проблемой здесь может быть, не принимая во внимание законодательные сложности, то есть запретительные меры, которые существуют в России, погодный фактор. Ведь, если у тебя что-то не получается, ты сам следишь за этим, и вся вина будет лично на тебе. Разобраться в том, как нужно содержать виноградники, как заниматься производством вина, не очень сложно, а вот погодный фактор здесь играет очень важную роль.
Есть зоны рискованного земледелия, но, как ни крути, если ты делаешь продукцию высокого качества, если ты занимаешься реализацией ее не в виде молодого вина наливом, а делаешь вино с большим потенциалом к старению, то у тебя каждый день на складе все равно находится достаточно большой запас вина в бочках, в бутылках.
И даже если сегодня случился какой-то кризис с точки зрения погоды, природы, и ты потерял часть урожая, то у тебя есть как бы жирок, с которым ты можешь протянуть до следующего урожая. То есть здесь проблем как бы нет.
Павел Бор: Павел, скажите, начальные инвестиции были Ваши собственные?
Павел Швец: Конечно. И до сих пор у меня нет ни копейки чужих денег.
Павел Бор: А почему Вы их не привлекали? Ведь наверняка соблазн был? Наверное, были знакомые банкиры, которые говорили: «Паша, да я тебе сейчас дам денег, и ты развернешься». Ведь было же такое?
Павел Швец: Ну, конечно же, было. Я понимаю, что ваши передачи, наверное, несколько о другом, не о так называемом реальном секторе.
Павел Бор: Нет, почему? Мы рассказываем о разных предпринимателях, и вот это-то и интересно.
Павел Швец: Мой жизненный опыт, конечно, небольшой, потому что я работал сомелье, занимался импортом вина, то есть все мое общение с банками по каким-то кредитам потом оборачивалось не очень хорошими, неприятными вещами.
Я считаю, что на заемные средства очень сложно построить будущее, в котором ты будешь уверен на 100%. И я очень хотел бы, чтобы я имел возможность передать своим детям хозяйство, которое сегодня уже работает. А если у нас какие-то займы, кредиты, 15 учредителей, ну, чьим детям я смогу это передать? Моим или, может быть, детям какого-то мажоритарного партнера? Кто на это будет претендовать, и как это будет делиться? Пилиться, что ли? Все это очень непросто.
Я изначально хотел создать семейное предприятие, чтобы мы занимались этим своей семьей, чтобы наша семья на этом зарабатывала, и чтобы не было никаких обязательств или долгов, поэтому мы и развивались медленно. Виноделие – это не та отрасль, где нужно взять и сразу выложить все деньги.
Да, мы сначала распахали поле, потом купили саженцы, поставили шпалеру, построили цех, потихонечку покупали оборудование, и все это в режиме step-by-step. Кстати, на сегодняшний день у нас еще процесс не закончен, все еще идут какие-то строительные работы, мы постоянно во что-то вкладываем средства.
Павел Бор: Развиваетесь.
Павел Швец: Да, мы все время что-то строим.
Павел Бор: Вы знаете, Павел, последние 3-4 года я очень часто слышу от разных предпринимателей, что они начинают присматриваться к вину не просто как к напитку, а как к объекту инвестирования. Хотелось бы, чтобы Вы затронули этот момент, потому что, во-первых, у нас люди знают очень мало о вине, а знать о нем как о некоем, скажем так, финансовом продукте все же нужно, ведь с каждым днем вино в своей стоимости прибавляет, не правда ли? Здесь даже можно провести параллель с антиквариатом.
Павел Швец: Да, конечно.
Павел Бор: Вот на Ваш взгляд, можно ли рассматривать вино, особенно в свете последних событий 2-3-х годичной и уж тем более полугодичной давности как объект инвестирования, и если можно, то какие здесь есть подводные камни, на которых можно обжечься?
Павел Швец: Значит, первое. Я хочу сказать, что в нашей стране это невозможно, потому что реализация алкогольной спиртосодержащей продукции частными лицами без лицензии запрещена тотально. Это чревато изъятием продукции и уголовным делом.
Павел Бор: То есть я как физическое лицо не могу ее у Вас как у физического лица купить?
Павел Швец: Да, это невозможно, поэтому об этом в нашей стране нужно попросту забыть.
Павел Бор: То есть Вы мне можете только подарить вино?
Павел Швец: Да и подарить не могу. Мне нужно пробить по кассе фискальный чек, или мне нужно куда-то его отгрузить. Каждая бутылка имеет акцизную марку, у нее есть номер, у нее есть штрих-код, и эта система позволяет проследить судьбу абсолютно каждой бутылки.
Павел Бор: То есть такой вот тотальный учет.
Павел Швец: Тотальный жесточайший учет каждой бутылки. Поэтому у нас это сделать невозможно. В мире и в Европе это существует, но в этом есть определенный минус. Я помню, как одни из самых лучших вин мира – Лафиты, Мутоны, О-Брионы и так далее еще 10 лет назад я покупал по цене до 100 долларов за бутылку. Сейчас эта цена составляет порядка 1000 евро.
У нас все, что в Европе стоит 10 евро, стоит как минимум 20, потому что существуют таможенные пошлины, гарантии транспортировки и так далее, и получается, что оно имеет минимум от 60-ти до 100% от себестоимости.
Плюс виноторговая компания тоже дает 200-300%, для того чтобы растолкать локтями конкурентов и кому-то продать, заплатить все бюджеты, откаты, ретробонусы, и поэтому 10-евровое в Европе вино стоит в России чуть ли не сотню евро, поэтому никто не хочет пить вино с такой стоимостью.
Ведь дураков нет. Если люди видят, что в Европе в ресторане вино стоит 30 евро, а у нас – 200, то как-то совсем пропадает охота пить это вино. Те, кто интересуется винами ценными, серьезными, дорогими, пьют их в Европе, иногда привозят себе в чемоданчике 2-3 бутылки вина и пьют его уже здесь.
Ведь это сумасшествие – покупать вино здесь за 1000 евро, зная, что 500 евро было уплачено в виде каких-то пошлин, платежей и так далее. За 500 евро можно купить билет в Париж, прилететь туда, пожить в отеле, выпить такую же бутылку вина, и все равно это будет дешевле, чем купить в Москве официально привезенное вино.
Можно ли инвестировать в вино? В Европе можно. Кстати, вот этот рост цен был обусловлен как раз теми объемами инвестиций, которые люди вложили в эту отрасль. Так как на этом стали зарабатывать, цены и поползли вверх. То есть для тех людей, кто пьет вино и любит его, люди, которые относятся к вину как к объекту инвестиций, ненавистны, поскольку именно из-за них произошел резкий рост цен на лучшие вина мира за последние 10 лет – сначала Бордо, потом Бургундия, сейчас на очереди Италия, лучшие немецкие вина и так далее.
То есть это как бы… ну, это бред, понимаете? Вино все-таки создано для того, чтобы его пили, чтоб им запивали еду. И если оно стоит уже за 1000 евро, его и пить-то уже не особо хочется, потому что ты понимаешь, что здорово переплачиваешь, а 10 лет назад оно вообще стоило 100 евро.
Как же это происходит? Дело в том, что большинство высококачественных красных вин и некоторые белые вина из сорта Рислинг, Шардоне требуют дополнительной выдержки в бочке и в бутылке. Бывает, люди думают, что бочка нужна для того, чтобы вино приобрело запах дуба. Это абсолютно не так.
В бочке вино медленно окисляется, когда сквозь поры дуба проходит кислород, и вино медленно меняется. Меняется его цвет, аромат, вкус, оно становится более гармоничным, сложным, интересным. Этот процесс продолжается и в бутылке. Сквозь пробку проходит кислород, и вино медленно-медленно меняется и становится лучше.
И вот в какой-то момент оно достигает некоего пика, а потом становится все хуже, хуже и хуже. Так вот, вино нужно пить, когда оно на пике. Тогда оно называется зрелым вином. Пока вино еще идет к пику, оно считается молодым. И вовсе не означает, что вино, которому 3-4 года, молодое, а вино, которому 10 лет, зрелое. Для каждого сорта, для каждого типа вина, для каждой технологии совершенно разные сроки. Бывает, что 20-летнее вино все еще считается молодым, а бывает вино, которому 3 года, но оно уже словно глубокий старик, то есть здесь вопрос как бы типа и стиля вина.
Так вот, те вина, которые имеют потенциал к созреванию, в основном и являются предметом купли-продажи. Производитель сделал вино, но он его редко выдерживает. Он его сделал и тут же продал, а выдержкой вина занимается тот, кто его купил.
Обычно рестораны в Европе покупают молодое вино, выдерживают его у себя в погребах, а когда оно станет зрелым, продают. Точно так же люди покупают молодое вино, выдерживают у себя в погребах и пьют тогда, когда оно достигает зрелости. Но если вы захотите купить зрелое вино, вам придется переплатить деньги, потому что кто-то инвестировал в него раньше и выдерживал его у себя.
Но, чтобы дорасти до понимания, что все-таки зрелое вино более качественное, более интересное с точки зрения потребителя, нужно пройти определенный путь. Нужно уметь дегустировать, нужно уметь разбираться в вине, нужно уметь ценить его свойства. Вот с этим у нас есть сложности.
Павел Бор: Согласен.
Павел Швец: В нашей стране люди не очень хорошо понимают, что такое цвет, аромат, вкус вина, как определить, что вино молодое, какой у него потенциал, и каким оно может быть. Так вот, откуда берется эта добавленная стоимость? Еще раз говорю, производитель сделал вино, продал его за 20 евро. Есть огромное количество компаний, которые покупают это молодое вино и выдерживают его у себя.
Павел Бор: Соответственно, маржа пропорциональна выдержке.
Павел Швец: Да. Ну, для разных вин по-разному. Есть, например, так называемые голубые фишки, которые гарантированно набирают в год 10-15% –это лучшие Бордосские, Бургундские вина. А есть вина, которые выстреливают потом на 100% в год, но здесь присутствуют риски, точно так же, как бывает с акциями.
В этом случае ты должен понимать конъюнктуру, моду, потенциал каждого производителя, ты должен быть специалистом, для того чтобы инвестировать в те или иные вина, и чтобы они реально выстрелили, либо ты будешь ждать год, пока, например, Бордосские вина наберут 10%.
Павел Бор: На Ваш взгляд, вкладываться в вино как в объект инвестирования все-таки нет смысла?
Павел Швец: Нет, смысл есть, конечно, но делать это нужно не здесь, а в Европе.
Павел Бор: Ну, мы же не в Европе.
Павел Швец: Лично я являюсь противником этого, потому что я все-таки предпочитаю пить вино за достаточно гуманные деньги. Повторяю, что из-за таких вот гавриков, которые решили инвестировать в вино, цена на вина, которые я покупаю, для того чтобы пить, оказалась в 10 раз выше, потому что они зарабатывают на этом деньги. Я являюсь противником этого, потому что я люблю вино, я пью вино.
Павел Бор: Соглашусь. Павел, прежде чем Вы занялись бизнесом, Вы стали, не побоюсь этого слова, пожалуй, одним из лучших сомелье в России. То есть Вы поднялись по всем ступенькам карьерной лестницы и только потом начали заниматься предпринимательством.
Опыт показывает, что большинство предпринимателей начинают занимаются бизнесом, не развив свою компетенцию, вот именно с низов, что называется, с полей. На Ваш взгляд, бизнесмену нужно начинать с полей или все-таки нет, даже имея деньги, и нужно ли это реально понимать? Ведь Вы очень часто работаете с молодежью, занимаетесь обучением.
Павел Швец: Смотрите, здесь есть разные подходы. Иногда люди занимаются бизнесом ради бизнеса, то есть делают деньги ради денег. Когда ты ставишь целью для себя какие-то деньги, то этот путь превращается для тебя в настоящий ад. А нужно научиться получать кайф от жизни, пытаться каждый день наслаждаться тем, что ты делаешь.
Считается, что если твое хобби приносит тебе деньги, то это настоящее счастье. Но есть еще европейский, американский путь в ведении бизнеса, в отношении к людям и так далее, это уже другая модель. Есть всевозможные бизнес-школы – PMI, IPMA, управления проектами и так далее.
Человек, который прошел определенное обучение, относится к любому проекту как бы стандартно. Это инициация проекта, определенные стадии жизни проекта, и так можно сделать все, что угодно – и хозяйство построить, и торговый центр в Москве, и заняться управлением компании, которая вывозит мусор.
То есть существуют определенные стандарты. Если человек их приобрел, видит свое предназначение в выполнении этих стандартов и получает удовольствие от работы по построению бизнес-схем, здорово, как говорится, все карты ему в руки. Может быть, такие вещи и будут работать. Но сегодня ему нравится одно, а завтра он может переключиться на что-то совершенно другое.
Я же все-таки за то, чтобы человек совершенствовался в одном вопросе. Ну, не может быть человек и хорошим кузнецом, и хорошим электриком, и хорошим сварщиком, и хорошим строителем и так далее. Чтобы делать что-то очень хорошо, лучше других, он должен именно в этом специализироваться.
Есть люди, которые специализируются на создании бизнес-схем, и это одна часть, один мир. Другой мир – это развить какой-то определенный вид бизнеса.
Павел Бор: Еще нужно гореть своей работой, в хорошем смысле этого слова.
Павел Швец: Знаете, иногда говорят, что вот человек опять наступил на одни и те же грабли, что он не учится на своих ошибках. Я же считаю, что нужно набить очень много шишек, для того чтобы получился какой-то хороший достойный продукт.
Павел Бор: К тому же, как можно учиться на чужих ошибках, если все-таки чужой опыт – это чужой опыт.
Павел Швец: Мы же люди, и у нас не получается ни родителей слушать, ни использовать чужой опыт. Нужно самому сделать кучу ошибок, чтобы получить хороший продукт. В любом случает все хорошее рождается в муках. Нужно пройти трудным путем, для того чтобы создать что-то уникальное, по-настоящему ценное, которое будет долго жить, и которое будет и конкурентным, и интересным.
Павел Бор: Считается, что кризис – это время возможностей. Можно смело сказать, что Вы начинали работать в кризис, причем в очень сложной отрасли. И сейчас время очень непростое. Мы видим, что происходит, и неизвестно, что еще будет впереди. Многие люди теряют работу и, так или иначе, задумываются о каком-то своем деле, неважно, о каком.
Нас слушают молодые предприниматели, занимающиеся бизнесом сейчас, или работавшие в прошлом, или только планирующие начать свое дело. Дайте буквально тезисно три совета людям, которые только задумываются о каком-либо деле.
Павел Швец: Знаете, есть такое выражение – «не по Сеньке шапка». Так вот, первый мой тезис – рассчитывать только на свои собственные силы и на свои собственные деньги. Это очень важный момент. Понятно, что ты будешь развиваться медленно, но пока ты будешь медленно развиваться, ты будешь развиваться по-настоящему. Ты будешь делать маленькие ошибочки, но ты их пройдешь, ты научишься все делать правильно, и к тому моменту и деньги уже появятся.
То есть очень важно идти своим собственным путем и не рассчитывать на какую-то чужую помощь, на какие-то чужие финансы, которые потом обернутся тебе долгами, имуществом, которое ты вынужден был заложить, для того чтобы получить кредит. В итоге ты можешь остаться ни с чем, а те люди, которые тебя проинвестировали, они просто будут на этом зарабатывать, или ты отдашь им свой бизнес, а тебе останется совсем небольшой клочок от него. Это первый момент.
Второй момент. Я считаю, что ничего не нужно начинать, если у тебя нет 51% акций.
Павел Бор: То есть контрольный пакет все-таки должен быть.
Павел Швец: Да. Потому что жизнь очень переменчива, и в будущем все может случиться совершенно не так, как ты предполагал. Найти надежного партнера, которому ты доверяешь так, как доверяешь себе, огромнейшая удача в жизни. Я безумно рад, что у меня в Москве есть партнер, которому я верю, как себе, потому что это, ну, редчайший случай. Общаясь со своими коллегами-бизнесменами, друзьями, я понял, что это действительно очень большая редкость, и это нужно ценить.
Павел Бор: Порой даже в семье доверия нет, а чтобы в бизнесе…
Павел Швец: Да. И поэтому нужно к этому относиться очень серьезно. Ну, и третий совет – не бойтесь делать ошибки. А самое главное – старайтесь не рисковать по-крупному. То есть, если вы видите вероятность потерь, сначала нужно попробовать, потестить все, как бы запустить пробный шар.
Павел Бор: Сначала нужно смочить ножки и уже потом заходить в воду.
Павел Швец: Да, и тогда все будет хорошо. Всегда нужно делать работу над ошибками. Можно, конечно, сказать: «Как прекрасно у меня все получилось! Какой распрекрасный проект получился!» - но я считаю, что лучше обернуться назад и посмотреть, что же получилось плохо, что можно было бы сделать лучше. И даже когда все сделано хорошо, все равно можно все проанализировать и подумать о том, как можно что-либо улучшить.
Павел Бор: Павел, Вы любите читать?
Павел Швец: Да, люблю, но так получилось, что последние несколько лет мне удается читать только техническую литературу, потому что у меня нет винодельческого образования, и этот пробел я сейчас восполняю всеми возможными средствами и методами.
Павел Бор: Ну, может быть, у Вас есть один-два любимых автора или произведения из любого жанра литературы, которые произвели на Вас сильное впечатление и позволили Вам духовно возрастать?
Павел Швец: Пожалуй, это книга «100 лет одиночества» Габриэля Гарсиа Маркеса.
Павел Бор: Павел, Вы верующий человек?
Павел Швец: Вы знаете, наверное, я верующий человек, но не в те картинки и не в то, что сегодня пропагандируется. Я верю в хорошее, я верю, что все в мире возвращается, что на любую положительную энергию ты получишь положительный ответ, а на отрицательную – отрицательный.
Павел Бор: Если бы Вы оказались перед Богом, что бы Вы Ему сказали?
Павел Швец: Я бы сказал: «Ты все круто придумал».
Павел Бор: Павел, я еще раз благодарю Вас за то, что Вы уделили сегодня нам время. Тема очень интересная. А я напоминаю нашим слушателям, что у меня в гостях был Павел Швец, основатель винодельческого хозяйства “UPPA Winery”, президент Ассоциации независимых виноделов Крыма. Павел, огромных Вам успехов, хорошего урожая, здоровья и всех благ! Это был Павел Бор, программа «Инвестомания». Ну, а пока – пока.
Павел Швец: Спасибо.
Павел Швец: Здравствуйте!
Павел Бор: Павел, во-первых, я хочу поблагодарить Вас за то, что Вы в своем очень напряженном графике нашли для нас время, и мы записываем этот выпуск. Вы являетесь президентом Московской ассоциации сомелье и президентом Ассоциации независимых виноделов Крыма. Вы долгое время, порядка 15 лет, работали сомелье, да?
Павел Швец: Да, совершенно верно.
Павел Бор: В винодельческом мире Вы достаточно известный человек. Скажите, до момента открытия винодельческого хозяйства “UPPA Winery” Вы занимались каким-то бизнесом, или Вы работали исключительно в качестве наемного работника?
Павел Швец: В какой-то момент я стал управляющим ресторана, потом стал его совладельцем, затем владельцем. Параллельно я открыл бизнес по импорту вина на территорию Российской Федерации и занялся производством вина в Крыму. Надо сказать, что ресторан в Москве мы закрыли всего лишь год назад. Будучи владельцем ресторана, я с удовольствием работал в зале сомелье.
Павел Бор: Удивительно, потому что не каждый ресторатор выходит в народ, скажем так, особенно в Москве, а вот Европа славится этим.
Павел Швец: Ну, тут кто для чего пришел. Если рестораторы приходят в это дело только для того, чтобы заработать денег либо побаловать себя наличием ресторана…
Павел Бор: Потешить свое самолюбие, скажем так.
Павел Швец: …да, создать ресторан, для того чтобы приобрести какие-то дополнительные связи, это один путь. Если же ресторан открывает человек, который начинал работать официантом, барменом, сомелье либо шеф-поваром, то у таких ресторанов совершенно другое будущее. В таких ресторанах ты чувствуешь себя по-другому, и это видно абсолютно во всем. То есть у этих ресторанов абсолютно разный характер.
Павел Бор: Павел, а как Вы вообще пришли к вину? Почему в Вашей жизни этот благородный напиток занял такое важное место?
Павел Швец: Ну, здесь свою роль сыграл случай. Дело в том, что я родился и вырос в Севастополе, а в Крыму всех детей в сентябре посылали на уборку урожая, поэтому мы знали, что такое виноград, и как его собирают. Это первый момент.
Второй момент – мой папа занимался транспортировкой вина в Крыму с одного винзавода на другой. Раньше, да и сейчас многие винзаводы работают на привозном сырье, поэтому продажа виноматериала и его транспортировка – это достаточно серьезная отрасль, в которой занято много людей, и перевозятся достаточно большие объемы.
Так вот, когда я еще учился в начальной школе, я с папой побывал на очень многих крымских винзаводах и видел своими глазами, как производится вино. Потом, когда я приехал в Москву, я устроился помощником бармена в ресторан «Ностальжи».
Павел Бор: О, это культовый ресторан!
Павел Швец: Да. В 1996 году это был лучший ресторан в Москве, и мне посчастливилось устроиться туда на работу. Там двое парней занимались продажей вина. Я к ним подошел и спросил: «Кто вы такие? Чем вы занимаетесь?» Они ответили: «Мы сомелье». Я спросил, что это такое, а они мне сказали: «Да иди ты отсюда».
В итоге через пару недель я уже был помощником сомелье, так начался мой трудовой путь. То есть все это произошло, в принципе, случайно. В тот момент было мало знаний о том, что такое вино, о его философии, о продаже вина, о том, как оно производится, и потребители не так уж много с нас требовали.
Наличие значка на груди, дегустационной чаши – так называемого тастевена на цепочке, уже давало нам серьезную фору. В глазах покупателей мы были, конечно же, настоящими гуру, хоть сами не очень-то хорошо разбирались в вине. Но потихонечку, через дегустации, через чтение литературы, через поездки за границу мы начали знакомство с этим удивительным миром.
Павел Бор: Павел, в какой момент Вы поняли, что вино, скажем, винный путь – это Ваш путь?
Павел Швец: Винный путь в плане работы сомелье или в плане производства?
Павел Бор: Вообще в плане Вашей философии по отношению к вину. В какой момент работы в этом ресторане Вы поняли, что Вы пойдете именно этим путем?
Павел Швец: Вы знаете, наверное, сразу. Когда я пришел в ресторан и стал работать помощником бармена, мне это очень понравилось, постольку я видел с детства, как производится вино, как оно хранится в бочках и бутылках, то есть я изначально был к этому приобщен.
Еще семилетним мальчиком я видел, как работает линия розлива, я понимал, что такое запах вина, что такое бочка. Я видел, как много людей участвует в этом процессе, как много людей вообще вовлечено в эту отрасль у нас в Севастополе, и, конечно, мне это нравилось.
И когда я увидел, что это может приносить достаточно хорошие деньги, и что людям необходима та информация, которой ты обладаешь, и они благодарны тебе за те знания, которые ты им даешь, я понял, что это мое. Вот так все и случилось.
Павел Бор: Вот смотрите, Павел, бытует мнение, что в России хороших потребителей вина, good customer, как их еще называют, практически нет, если сравнивать с Европой. Ваш путь достаточно нетривиален, ведь многие стремятся попасть в столицу, где вращаются большие деньги, а Вы, наоборот, уехали в Крым, то есть совершили достаточно отважный поступок, если можно так сказать. Вы, наверное, один из немногих людей, кому в Крыму работать как раз-таки хорошо, тем более, что это Ваши родные места.
Павел Швец: Пожалуй, да.
Павел Бор: Вот на Ваш взгляд, наш потребитель действительно такой неразборчивый?
Павел Швец: Да. Если сравнивать с европейскими странами, то, конечно же, наш потребитель совсем неразборчивый. Но этому есть целый ряд причин. И первая – это то, что европейское вино в своем многообразии стилей, вкусов, типов, традиций появилось у нас в начале 90-х годов, то есть не так уж и давно, и людей, которые выросли на этом, у нас нет. Сейчас появляется только первое поколение разбирающихся в вине людей, которые провели свое отрочество в том многообразии вин, которые сегодня есть на полках.
Второе – это, конечно же, политика государства в отношении вина и крепости спиртных напитков. Много говорилось о том, что должны произойти в этом отношении изменения, но до сих пор вино считается спиртосодержащим напитком и регулируется одним-единственным законом – ФЗ-171, где под одну гребенку собрано все: и водка, и вино, и даже частично пиво.
У нас очень жесткие условия в плане ввоза, в плане продаж, и особенно в плане производства вина, поэтому в Российской Федерации сегодня крайне мало предприятий, которые делают продукцию высокого качества. Я не говорю, что их нет совсем, конечно, такие предприятия есть, но это больше не бизнес-проекты, это предприятия как бы для себя, для души, и они существуют больше «вопреки», нежели «благодаря».
Вот поэтому у нас мало своего материала, на котором можно учить людей. Во всех странах мира популяризацией и пропагандой культуры вина занимаются его производители, для того чтобы найти себе покупателя, для того, чтобы научить людей, объяснить, показать им все.
Павел Бор: Да, это цепочка, состоящая из многих звеньев.
Павел Швец: Конечно. А от кого будет исходить эта инициатива у нас? Ведь до сих пор в Российской Федерации виноматериал, купленный где-нибудь в мире, привезенный, например, в Крым и разлитый здесь, называют крымским вином, хоть крымским оно вовсе не является.
Павел Бор: По сути, да.
Павел Швец: Как правило, так делают крупные производители, которые покупают продукцию очень низкого качества в тех странах, где производят специальный виноматериал – вина наливом. Это вино безликое, оно достаточно низкого качества, и оно не очень невкусное. И вот как на такой продукции можно научить потребителя пить вино, если ее у нас сегодня большинство?
Порядка 80% всего вина, которое потребляется в России, это импортное вино, причем половина привозится в бутылках, то есть бутилированное, а половина привозится в виде балкового вина. Нашего же российского вина потребляется только около 15%. И вот кто будет двигать культуру вина, за какие деньги? И вообще кому это надо?
Павел Бор: Вот это и удивительно.
Павел Швец: Ведь для того чтобы разбираться в вине, самое главное – научиться его дегустировать, понимать, чувствовать.
Павел Бор: Да, нужно жить им, если можно так сказать.
Павел Швец: Нет, именно дегустировать, анализировать ту информацию, которую получают наши органы чувствуют во время потребления, видя его цвет, блеск, вязкость, прозрачность, ощущая силу, характер аромата. Это, в принципе, несложно, но если наши крупные производители научат людей разбираться в вине, то эти люди просто не будут пить это вино, вот и все. Поэтому ни у кого нет желания развивать культуру вина, я имею в виду производителей.
Павел Бор: Вот это и удивительно. И вообще у нас отсутствует такой класс вина как вино на каждый день, скажем так. В Европе же можно найти достаточно хорошие столовые вина за 5, 10 евро. Вот Вы говорите, что у нас нет развитой инфраструктуры. Но ведь у нас огромные территории, достаточно предприимчивые люди во всех смыслах. Почему же у нас продаются, зачастую даже в сетевых магазинах, или такие вина, которые порой просто страшно пить, или вина класса luxury, то есть какие-то промежуточные варианты отсутствуют?
Павел Швец: Знаете, это как бы самый сложный момент, который сейчас очень часто обсуждается. А ответ здесь, в принципе, очень несложный. Для этого нужно окунуться в историю. Дело в том, что в 90-е годы, когда в стране все было плохо, когда большая часть предприятий остановилась, развалилась, чувствовала себя очень уверенно одна отрасль – производство водки, которое было одним из немногих прибыльных бизнесов.
Чтобы было понятно, я скажу, что поговаривали о том, что на водочный бюджет во времена Брежнева содержался весь военно-промышленный комплекс. Поступления средств от водочной отрасли занимают чуть ли не третье место после нефти и газа. То есть это огромные, просто колоссальные средства, которые существуют в стране.
Павел Бор: Да, я слышал об этом.
Павел Швец: Очень много людей тратит большую часть денег, которые они зарабатывают, на приобретение алкоголя. В нашей стране потребляется просто неимоверное количество алкоголя на душу населения, и это совершенно реально. Конечно, сейчас разработаны программы, как изменить такое положение дел, но факт остается фактом.
Так вот, когда 8 лет назад президент и наше правительство осознали эту проблему и решили навести порядок в водочной сфере, была создана структура, которая называется «РосАлкогольРегулирование». Был издан достаточно жесткий непростой закон № 171-ФЗ, регулирующий производство, оборот алкогольной и спиртосодержащей продукции, в том числе вина, пива и так далее.
Роль этой структуры заключалась в контроле данной отрасли, и все получилось. Создали Единую государственную автоматизированную систему контроля оборота алкоголя, так называемую ЕГАИС, придумали счетчики, очень много разных запретительных и ограничительных мер.
Павел Бор: И это стало регулироваться реально или номинально?
Павел Швец: Это стало регулироваться реально. На сегодняшний день в Российской Федерации есть порядка 200 водочных заводов, и получить и приклеить акцизные марки очень непросто, и есть еще многоступенчатый контроль на каждом этапе производства каждой единицы продукции.
Это здорово, это очень круто, но получилось так, что туда попало и вино. А ведь, как я говорил, 85% вина делается из привозного сырья, и это коснулось и вина, которое делается из купленного виноматериала, и вина, которое делается из реального винограда.
Павел Бор: А это совсем разные вещи.
Павел Швец: Это абсолютно разные вещи. Понимаете, когда вы делаете водку, вы должны купить спирт и воду и смешать их. Во время этого процесса происходит химическая реакция, и поэтому все это нужно еще отфильтровать, и выходит, что водку сделать непросто. Но когда вы все это уже сделаете, вам нужно ее разлить, приклеить акцизные марки, этикетку, капсулу, пак, и все это продать.
Когда же вы делаете вино из покупного виноматериала, это иногда даже проще, чем сделать водку. Вы просто покупаете виноматериал и разливаете его, и даже смешивать ничего не надо. Разница между вином, сделанным из виноматериала, и вином, сделанным из выращенного винограда, очень существенная.
Получить ягоду с необходимой кислотностью, сахаристостью, кожицей, косточкой, для того чтобы получить идеальное вино, это настоящее искусство, и эти знания передаются из поколения в поколение. Главное в производстве вина – это выращивание ягоды, это самый сложный, самый непростой процесс.
К сожалению, сегодня две эти категории вина находятся у нас в равных условиях, тем более, что первой намного больше, чем второй. Мы очень ждем поправки к закону, которые дадут нам возможность работать и выведут из-под действия Федерального закона категорию вин, производящихся из винограда, выращенного в России. Это так называемые вина с защищенным географическим указанием, вина с защищенным наименованием по происхождению.
Большую работу в этом направлении проводит Союз виноградарей и виноделов России. Есть поправки к закону, которые уже прошли первое чтение, но второе чтение они пока еще никак не пройдут. В общем, какой-то процесс идет, но он идет очень медленно, и повлиять на него мы, к сожалению, не в состоянии.
Павел Бор: Ну, мы увидим по факту, что там происходит. Павел, давайте поговорим о Вас как о предпринимателе. Вы открыли свою компанию в 2007 году. Буквально через год случился кризис. Расскажите немножко про этап Вашего становления. Как Вы решились на такие масштабы в то непростое время?
Павел Швец: Ну, здесь есть очень простой момент. Дело в том, что когда я уже начал работать сомелье, я поездил по разным странам и видел, что такое винодельческие хозяйства полного цикла – небольшие семейные предприятия, где много работы, но где есть свои 10 гектаров земли, на которой выращивается виноград и делается вино. Они абсолютно не зависят ни от каких-то биржевых индексов, ни от каких-то кризисов и так далее. Ведь бутылку вина всегда можно обменять на булку хлеба.
Павел Бор: Да, это твердый актив, скажем так.
Павел Швец: И это абсолютно нормальная история. Причем это тоже продукт сельскохозяйственного производства, но когда ты выращиваешь картошку, или лук, или какие-то фрукты, овощи и продаешь их в виде свежих овощей и фруктов, тебе нужно обеспечить нормальные условия их хранения. Когда все это начинает портиться, у тебя его скупают по очень низкой цене, потому что зарабатывают на этом в основном ритейлеры, оптовики.
Павел Бор: Спекулянты.
Павел Швец: Да. И производители вынуждены использовать огромные площади под посадку этих овощей и фруктов, для того чтобы как-то свести концы с концами. А виноделие немножко другой процесс, здесь вино, натуральное сухое вино, тоже фактически является сельхозпродуктом, но, чем дольше ты его хранишь, тем лучше оно становится.
Процесс производства вина, в принципе, несложный. Если ты делаешь вино в небольших масштабах, вырастил ягоду в достаточно хорошем состоянии, то для того чтобы получить вино высокого качества, оно должно стать простым, живым, настоящим, таким, чтобы могло долго жить и в бочке, и в бутылке.
Так вот, когда я это увидел, я начал мечтать об этом. С 2005 года я начал искать землю, а в Крыму земля тогда стоила не очень дорого, потому что для Крыма и для Украины период был не очень хорошим. Я нашел такую землю. Тогда не нужно было сразу достать и инвестировать много денег.
Я понимал, что инвестиции будут на 10 лет, и мы реально распахали первое поле в 2006 году, а в конце 2013 года мы продали первую бутылку вина. То есть от первой инвестиции до первого продукта, который уже можно было продавать, ушло 7 лет.
Павел Бор: Я думаю, что многих сейчас это отпугнет.
Павел Швец: Отпугнет? Ну, и что? Понимаете, единственной проблемой здесь может быть, не принимая во внимание законодательные сложности, то есть запретительные меры, которые существуют в России, погодный фактор. Ведь, если у тебя что-то не получается, ты сам следишь за этим, и вся вина будет лично на тебе. Разобраться в том, как нужно содержать виноградники, как заниматься производством вина, не очень сложно, а вот погодный фактор здесь играет очень важную роль.
Есть зоны рискованного земледелия, но, как ни крути, если ты делаешь продукцию высокого качества, если ты занимаешься реализацией ее не в виде молодого вина наливом, а делаешь вино с большим потенциалом к старению, то у тебя каждый день на складе все равно находится достаточно большой запас вина в бочках, в бутылках.
И даже если сегодня случился какой-то кризис с точки зрения погоды, природы, и ты потерял часть урожая, то у тебя есть как бы жирок, с которым ты можешь протянуть до следующего урожая. То есть здесь проблем как бы нет.
Павел Бор: Павел, скажите, начальные инвестиции были Ваши собственные?
Павел Швец: Конечно. И до сих пор у меня нет ни копейки чужих денег.
Павел Бор: А почему Вы их не привлекали? Ведь наверняка соблазн был? Наверное, были знакомые банкиры, которые говорили: «Паша, да я тебе сейчас дам денег, и ты развернешься». Ведь было же такое?
Павел Швец: Ну, конечно же, было. Я понимаю, что ваши передачи, наверное, несколько о другом, не о так называемом реальном секторе.
Павел Бор: Нет, почему? Мы рассказываем о разных предпринимателях, и вот это-то и интересно.
Павел Швец: Мой жизненный опыт, конечно, небольшой, потому что я работал сомелье, занимался импортом вина, то есть все мое общение с банками по каким-то кредитам потом оборачивалось не очень хорошими, неприятными вещами.
Я считаю, что на заемные средства очень сложно построить будущее, в котором ты будешь уверен на 100%. И я очень хотел бы, чтобы я имел возможность передать своим детям хозяйство, которое сегодня уже работает. А если у нас какие-то займы, кредиты, 15 учредителей, ну, чьим детям я смогу это передать? Моим или, может быть, детям какого-то мажоритарного партнера? Кто на это будет претендовать, и как это будет делиться? Пилиться, что ли? Все это очень непросто.
Я изначально хотел создать семейное предприятие, чтобы мы занимались этим своей семьей, чтобы наша семья на этом зарабатывала, и чтобы не было никаких обязательств или долгов, поэтому мы и развивались медленно. Виноделие – это не та отрасль, где нужно взять и сразу выложить все деньги.
Да, мы сначала распахали поле, потом купили саженцы, поставили шпалеру, построили цех, потихонечку покупали оборудование, и все это в режиме step-by-step. Кстати, на сегодняшний день у нас еще процесс не закончен, все еще идут какие-то строительные работы, мы постоянно во что-то вкладываем средства.
Павел Бор: Развиваетесь.
Павел Швец: Да, мы все время что-то строим.
Павел Бор: Вы знаете, Павел, последние 3-4 года я очень часто слышу от разных предпринимателей, что они начинают присматриваться к вину не просто как к напитку, а как к объекту инвестирования. Хотелось бы, чтобы Вы затронули этот момент, потому что, во-первых, у нас люди знают очень мало о вине, а знать о нем как о некоем, скажем так, финансовом продукте все же нужно, ведь с каждым днем вино в своей стоимости прибавляет, не правда ли? Здесь даже можно провести параллель с антиквариатом.
Павел Швец: Да, конечно.
Павел Бор: Вот на Ваш взгляд, можно ли рассматривать вино, особенно в свете последних событий 2-3-х годичной и уж тем более полугодичной давности как объект инвестирования, и если можно, то какие здесь есть подводные камни, на которых можно обжечься?
Павел Швец: Значит, первое. Я хочу сказать, что в нашей стране это невозможно, потому что реализация алкогольной спиртосодержащей продукции частными лицами без лицензии запрещена тотально. Это чревато изъятием продукции и уголовным делом.
Павел Бор: То есть я как физическое лицо не могу ее у Вас как у физического лица купить?
Павел Швец: Да, это невозможно, поэтому об этом в нашей стране нужно попросту забыть.
Павел Бор: То есть Вы мне можете только подарить вино?
Павел Швец: Да и подарить не могу. Мне нужно пробить по кассе фискальный чек, или мне нужно куда-то его отгрузить. Каждая бутылка имеет акцизную марку, у нее есть номер, у нее есть штрих-код, и эта система позволяет проследить судьбу абсолютно каждой бутылки.
Павел Бор: То есть такой вот тотальный учет.
Павел Швец: Тотальный жесточайший учет каждой бутылки. Поэтому у нас это сделать невозможно. В мире и в Европе это существует, но в этом есть определенный минус. Я помню, как одни из самых лучших вин мира – Лафиты, Мутоны, О-Брионы и так далее еще 10 лет назад я покупал по цене до 100 долларов за бутылку. Сейчас эта цена составляет порядка 1000 евро.
У нас все, что в Европе стоит 10 евро, стоит как минимум 20, потому что существуют таможенные пошлины, гарантии транспортировки и так далее, и получается, что оно имеет минимум от 60-ти до 100% от себестоимости.
Плюс виноторговая компания тоже дает 200-300%, для того чтобы растолкать локтями конкурентов и кому-то продать, заплатить все бюджеты, откаты, ретробонусы, и поэтому 10-евровое в Европе вино стоит в России чуть ли не сотню евро, поэтому никто не хочет пить вино с такой стоимостью.
Ведь дураков нет. Если люди видят, что в Европе в ресторане вино стоит 30 евро, а у нас – 200, то как-то совсем пропадает охота пить это вино. Те, кто интересуется винами ценными, серьезными, дорогими, пьют их в Европе, иногда привозят себе в чемоданчике 2-3 бутылки вина и пьют его уже здесь.
Ведь это сумасшествие – покупать вино здесь за 1000 евро, зная, что 500 евро было уплачено в виде каких-то пошлин, платежей и так далее. За 500 евро можно купить билет в Париж, прилететь туда, пожить в отеле, выпить такую же бутылку вина, и все равно это будет дешевле, чем купить в Москве официально привезенное вино.
Можно ли инвестировать в вино? В Европе можно. Кстати, вот этот рост цен был обусловлен как раз теми объемами инвестиций, которые люди вложили в эту отрасль. Так как на этом стали зарабатывать, цены и поползли вверх. То есть для тех людей, кто пьет вино и любит его, люди, которые относятся к вину как к объекту инвестиций, ненавистны, поскольку именно из-за них произошел резкий рост цен на лучшие вина мира за последние 10 лет – сначала Бордо, потом Бургундия, сейчас на очереди Италия, лучшие немецкие вина и так далее.
То есть это как бы… ну, это бред, понимаете? Вино все-таки создано для того, чтобы его пили, чтоб им запивали еду. И если оно стоит уже за 1000 евро, его и пить-то уже не особо хочется, потому что ты понимаешь, что здорово переплачиваешь, а 10 лет назад оно вообще стоило 100 евро.
Как же это происходит? Дело в том, что большинство высококачественных красных вин и некоторые белые вина из сорта Рислинг, Шардоне требуют дополнительной выдержки в бочке и в бутылке. Бывает, люди думают, что бочка нужна для того, чтобы вино приобрело запах дуба. Это абсолютно не так.
В бочке вино медленно окисляется, когда сквозь поры дуба проходит кислород, и вино медленно меняется. Меняется его цвет, аромат, вкус, оно становится более гармоничным, сложным, интересным. Этот процесс продолжается и в бутылке. Сквозь пробку проходит кислород, и вино медленно-медленно меняется и становится лучше.
И вот в какой-то момент оно достигает некоего пика, а потом становится все хуже, хуже и хуже. Так вот, вино нужно пить, когда оно на пике. Тогда оно называется зрелым вином. Пока вино еще идет к пику, оно считается молодым. И вовсе не означает, что вино, которому 3-4 года, молодое, а вино, которому 10 лет, зрелое. Для каждого сорта, для каждого типа вина, для каждой технологии совершенно разные сроки. Бывает, что 20-летнее вино все еще считается молодым, а бывает вино, которому 3 года, но оно уже словно глубокий старик, то есть здесь вопрос как бы типа и стиля вина.
Так вот, те вина, которые имеют потенциал к созреванию, в основном и являются предметом купли-продажи. Производитель сделал вино, но он его редко выдерживает. Он его сделал и тут же продал, а выдержкой вина занимается тот, кто его купил.
Обычно рестораны в Европе покупают молодое вино, выдерживают его у себя в погребах, а когда оно станет зрелым, продают. Точно так же люди покупают молодое вино, выдерживают у себя в погребах и пьют тогда, когда оно достигает зрелости. Но если вы захотите купить зрелое вино, вам придется переплатить деньги, потому что кто-то инвестировал в него раньше и выдерживал его у себя.
Но, чтобы дорасти до понимания, что все-таки зрелое вино более качественное, более интересное с точки зрения потребителя, нужно пройти определенный путь. Нужно уметь дегустировать, нужно уметь разбираться в вине, нужно уметь ценить его свойства. Вот с этим у нас есть сложности.
Павел Бор: Согласен.
Павел Швец: В нашей стране люди не очень хорошо понимают, что такое цвет, аромат, вкус вина, как определить, что вино молодое, какой у него потенциал, и каким оно может быть. Так вот, откуда берется эта добавленная стоимость? Еще раз говорю, производитель сделал вино, продал его за 20 евро. Есть огромное количество компаний, которые покупают это молодое вино и выдерживают его у себя.
Павел Бор: Соответственно, маржа пропорциональна выдержке.
Павел Швец: Да. Ну, для разных вин по-разному. Есть, например, так называемые голубые фишки, которые гарантированно набирают в год 10-15% –это лучшие Бордосские, Бургундские вина. А есть вина, которые выстреливают потом на 100% в год, но здесь присутствуют риски, точно так же, как бывает с акциями.
В этом случае ты должен понимать конъюнктуру, моду, потенциал каждого производителя, ты должен быть специалистом, для того чтобы инвестировать в те или иные вина, и чтобы они реально выстрелили, либо ты будешь ждать год, пока, например, Бордосские вина наберут 10%.
Павел Бор: На Ваш взгляд, вкладываться в вино как в объект инвестирования все-таки нет смысла?
Павел Швец: Нет, смысл есть, конечно, но делать это нужно не здесь, а в Европе.
Павел Бор: Ну, мы же не в Европе.
Павел Швец: Лично я являюсь противником этого, потому что я все-таки предпочитаю пить вино за достаточно гуманные деньги. Повторяю, что из-за таких вот гавриков, которые решили инвестировать в вино, цена на вина, которые я покупаю, для того чтобы пить, оказалась в 10 раз выше, потому что они зарабатывают на этом деньги. Я являюсь противником этого, потому что я люблю вино, я пью вино.
Павел Бор: Соглашусь. Павел, прежде чем Вы занялись бизнесом, Вы стали, не побоюсь этого слова, пожалуй, одним из лучших сомелье в России. То есть Вы поднялись по всем ступенькам карьерной лестницы и только потом начали заниматься предпринимательством.
Опыт показывает, что большинство предпринимателей начинают занимаются бизнесом, не развив свою компетенцию, вот именно с низов, что называется, с полей. На Ваш взгляд, бизнесмену нужно начинать с полей или все-таки нет, даже имея деньги, и нужно ли это реально понимать? Ведь Вы очень часто работаете с молодежью, занимаетесь обучением.
Павел Швец: Смотрите, здесь есть разные подходы. Иногда люди занимаются бизнесом ради бизнеса, то есть делают деньги ради денег. Когда ты ставишь целью для себя какие-то деньги, то этот путь превращается для тебя в настоящий ад. А нужно научиться получать кайф от жизни, пытаться каждый день наслаждаться тем, что ты делаешь.
Считается, что если твое хобби приносит тебе деньги, то это настоящее счастье. Но есть еще европейский, американский путь в ведении бизнеса, в отношении к людям и так далее, это уже другая модель. Есть всевозможные бизнес-школы – PMI, IPMA, управления проектами и так далее.
Человек, который прошел определенное обучение, относится к любому проекту как бы стандартно. Это инициация проекта, определенные стадии жизни проекта, и так можно сделать все, что угодно – и хозяйство построить, и торговый центр в Москве, и заняться управлением компании, которая вывозит мусор.
То есть существуют определенные стандарты. Если человек их приобрел, видит свое предназначение в выполнении этих стандартов и получает удовольствие от работы по построению бизнес-схем, здорово, как говорится, все карты ему в руки. Может быть, такие вещи и будут работать. Но сегодня ему нравится одно, а завтра он может переключиться на что-то совершенно другое.
Я же все-таки за то, чтобы человек совершенствовался в одном вопросе. Ну, не может быть человек и хорошим кузнецом, и хорошим электриком, и хорошим сварщиком, и хорошим строителем и так далее. Чтобы делать что-то очень хорошо, лучше других, он должен именно в этом специализироваться.
Есть люди, которые специализируются на создании бизнес-схем, и это одна часть, один мир. Другой мир – это развить какой-то определенный вид бизнеса.
Павел Бор: Еще нужно гореть своей работой, в хорошем смысле этого слова.
Павел Швец: Знаете, иногда говорят, что вот человек опять наступил на одни и те же грабли, что он не учится на своих ошибках. Я же считаю, что нужно набить очень много шишек, для того чтобы получился какой-то хороший достойный продукт.
Павел Бор: К тому же, как можно учиться на чужих ошибках, если все-таки чужой опыт – это чужой опыт.
Павел Швец: Мы же люди, и у нас не получается ни родителей слушать, ни использовать чужой опыт. Нужно самому сделать кучу ошибок, чтобы получить хороший продукт. В любом случает все хорошее рождается в муках. Нужно пройти трудным путем, для того чтобы создать что-то уникальное, по-настоящему ценное, которое будет долго жить, и которое будет и конкурентным, и интересным.
Павел Бор: Считается, что кризис – это время возможностей. Можно смело сказать, что Вы начинали работать в кризис, причем в очень сложной отрасли. И сейчас время очень непростое. Мы видим, что происходит, и неизвестно, что еще будет впереди. Многие люди теряют работу и, так или иначе, задумываются о каком-то своем деле, неважно, о каком.
Нас слушают молодые предприниматели, занимающиеся бизнесом сейчас, или работавшие в прошлом, или только планирующие начать свое дело. Дайте буквально тезисно три совета людям, которые только задумываются о каком-либо деле.
Павел Швец: Знаете, есть такое выражение – «не по Сеньке шапка». Так вот, первый мой тезис – рассчитывать только на свои собственные силы и на свои собственные деньги. Это очень важный момент. Понятно, что ты будешь развиваться медленно, но пока ты будешь медленно развиваться, ты будешь развиваться по-настоящему. Ты будешь делать маленькие ошибочки, но ты их пройдешь, ты научишься все делать правильно, и к тому моменту и деньги уже появятся.
То есть очень важно идти своим собственным путем и не рассчитывать на какую-то чужую помощь, на какие-то чужие финансы, которые потом обернутся тебе долгами, имуществом, которое ты вынужден был заложить, для того чтобы получить кредит. В итоге ты можешь остаться ни с чем, а те люди, которые тебя проинвестировали, они просто будут на этом зарабатывать, или ты отдашь им свой бизнес, а тебе останется совсем небольшой клочок от него. Это первый момент.
Второй момент. Я считаю, что ничего не нужно начинать, если у тебя нет 51% акций.
Павел Бор: То есть контрольный пакет все-таки должен быть.
Павел Швец: Да. Потому что жизнь очень переменчива, и в будущем все может случиться совершенно не так, как ты предполагал. Найти надежного партнера, которому ты доверяешь так, как доверяешь себе, огромнейшая удача в жизни. Я безумно рад, что у меня в Москве есть партнер, которому я верю, как себе, потому что это, ну, редчайший случай. Общаясь со своими коллегами-бизнесменами, друзьями, я понял, что это действительно очень большая редкость, и это нужно ценить.
Павел Бор: Порой даже в семье доверия нет, а чтобы в бизнесе…
Павел Швец: Да. И поэтому нужно к этому относиться очень серьезно. Ну, и третий совет – не бойтесь делать ошибки. А самое главное – старайтесь не рисковать по-крупному. То есть, если вы видите вероятность потерь, сначала нужно попробовать, потестить все, как бы запустить пробный шар.
Павел Бор: Сначала нужно смочить ножки и уже потом заходить в воду.
Павел Швец: Да, и тогда все будет хорошо. Всегда нужно делать работу над ошибками. Можно, конечно, сказать: «Как прекрасно у меня все получилось! Какой распрекрасный проект получился!» - но я считаю, что лучше обернуться назад и посмотреть, что же получилось плохо, что можно было бы сделать лучше. И даже когда все сделано хорошо, все равно можно все проанализировать и подумать о том, как можно что-либо улучшить.
Павел Бор: Павел, Вы любите читать?
Павел Швец: Да, люблю, но так получилось, что последние несколько лет мне удается читать только техническую литературу, потому что у меня нет винодельческого образования, и этот пробел я сейчас восполняю всеми возможными средствами и методами.
Павел Бор: Ну, может быть, у Вас есть один-два любимых автора или произведения из любого жанра литературы, которые произвели на Вас сильное впечатление и позволили Вам духовно возрастать?
Павел Швец: Пожалуй, это книга «100 лет одиночества» Габриэля Гарсиа Маркеса.
Павел Бор: Павел, Вы верующий человек?
Павел Швец: Вы знаете, наверное, я верующий человек, но не в те картинки и не в то, что сегодня пропагандируется. Я верю в хорошее, я верю, что все в мире возвращается, что на любую положительную энергию ты получишь положительный ответ, а на отрицательную – отрицательный.
Павел Бор: Если бы Вы оказались перед Богом, что бы Вы Ему сказали?
Павел Швец: Я бы сказал: «Ты все круто придумал».
Павел Бор: Павел, я еще раз благодарю Вас за то, что Вы уделили сегодня нам время. Тема очень интересная. А я напоминаю нашим слушателям, что у меня в гостях был Павел Швец, основатель винодельческого хозяйства “UPPA Winery”, президент Ассоциации независимых виноделов Крыма. Павел, огромных Вам успехов, хорошего урожая, здоровья и всех благ! Это был Павел Бор, программа «Инвестомания». Ну, а пока – пока.
Павел Швец: Спасибо.
Последнее редактирование:
