Не прыгнувший «Морской лев» (Часть 1)
ИЮН 19, 2025
Dunkirk 1940
Наверное,
многие помнят, как совковая историография подавала открытие Второго фронта союзниками. Это было завернуто в сарказм, и когда речь заходила об этом, то обычно показывали банку тушонки, мол, это был Второй фронт. Что характерно, со стороны союзников эту иронию вообще трудно было понять, потому что
Великобритания активно боролась с Германией с 1940 года на огромном пространстве, от неба и моря самой Британии до Северной Африки и Сирии. Но вряд ли кто-то знает о боях того времени вблизи Дамаска. Штаты высадили свой экспедиционный корпус в Марокко еще в 1942 году, и он действовал против войск именно Германии. Напомним, Штаты вступили в войну в декабре 1941 года, а уже через несколько месяцев их войска сражались с африканским корпусом Германии.
Наверное, кому-то это покажется слабым аргументом, но речь шла о том, кто будет владеть средиземноморским бассейном, потому что в Берлине имели вполне четкие планы захвата Гибралтара и Суэцкого канала, практически отрезавшего Британию от ее колоний, откуда поступало сырье, топливо и другие необходимые вещи. Но бои развернулись именно вдоль северного побережья Африки, и уже в следующем, 1943 году, союзные войска ступили на землю Европы и высадились на Сицилии. Между прочим, в разгар знаменитой Курской битвы Гитлер вынужден был снять с фронта две танковые дивизии и опрокинуть их в Италию.
То есть
с большой долей уверенности можно говорить о том, что именно восточный фронт совка был вторым фронтом, а у союзников эти мероприятия осуществлялись последовательно посредством различных операций, реализованных именно в боевых столкновениях, а некоторых удалось избежать путем сложных военно-политических комбинаций. К примеру, Гитлеру так и не удалось заставить генерала Франко (диктатора Испании) вступить в войну путем атаки на Гибралтар, что закрыло бы для Британии западный вход в Средиземное море. Причем Франко был вынужден маневрировать, чтобы не испытать немецкого вторжения. Между тем план такого вторжения уже был разработан, и для его реализации уже были определены соответствующие силы и средства. Это не произошло не само по себе, а в результате грандиозных усилий, которые приложила не только Великобритания.
Но больше всего мифов имеет
операция «Морской лев» или вторжение Германии на Британские острова. Совковые военные эксперты и сейчас утверждают, что это была с самого начала фейковая операция, призванная отвлечь совка от подготовки нападения именно на территорию пролетариата-победителя. За это утверждение они уцепились зубами, потому что
если признать обратное, то из всей теории о начальном периоде войны, когда РККА несла ужасные и не виденные в истории войн потери, вывалится краеугольный камень – внезапность. Ее просто нечем оправдывать, и тогда возникнут вопросы, которые и должны задаваться, – о причинах катастрофы начального периода войны, таких как: бездарность высшего руководства совка и суть войны, к которой совок усиленно готовился все последнее десятилетие. Как только эти вопросы будут заданы на самом высоком уровне, ответ на них перевернет все настолько, что и нынешнюю власть на мос666вии придется ставить к стенке, а все предыдущее убожество – подвергнуть анафеме и отправить в самый дальний угол проклятия.
Действительно,
если поверить в официальную версию начала войны между Германией и совком, основанную на внезапности нападения, то как минимум должен возникнуть вопрос о том, как противник смог развернуть не то что у границы, а просто на расстоянии видимости в оптические приборы и из любого аэроплана, имеющего возможность подняться на три-четыре. танков, гигантскими обозами тылов, с десятками тысяч лошадей и автомобилей? Между прочим, немцы видели выдвижение и развертывание совковых войск и не смогли заметить только то, что стояло во втором эшелоне, но догадывались, что там стоит.
Если допустить эту версию, то руководство совка состояло сплошь из долбней, причем слепых долбней, поэтому не смогло увидеть гигантскую группировку войск противника. При этом характер группировки и ее назначения понял бы даже школьник хотя бы потому, что войска противника были развернуты вдоль всей границы совка, от Балтийского до Черного морей.
Очевидно, что не знать об этой концентрации и развертывании войск противника было просто невозможно. Такую группировку в принципе невозможно спрятать и замаскировать по определению.
– Сколько там войск Гитлера у наших границ уже стоит?
– Около трех миллионов, товарищ Сталин, – отвечает начальник генштаба Жуков.
– И где они сконцентрированы, товарищ Жуков?
– Сконцентрированы на трех направлениях, но стоят вдоль всей нашей границы, товарищ Сталин.
– И что же они намерены делать, по вашему мнению?
– А черт его знает, товарищ Сталин.
– А точнее?
– Думаю, они собираются напасть…
– На нас?
– Нет, на Англию.
– Но они стоят у нашей границы, в Англию отсюда вон сколько!
– Товарищ Сталин, обратите внимание на карту. Англию от Германии отделяет пролив, и для того чтобы ее перепрыгнуть, нужно как следует разогнаться. Мы сочли и решили, что как раз от наших границ разгон будет достаточным для такого маневра.
– Так это они не на нас планируют нападать?
– Никак нет, не на нас.
– Ну нет, так нет. Несите вино и закуски, продолжим наше совещание по операциям Хванчкара и Киндзмараули.
Такой диалог выглядит как анекдот, но именно так представлялась история внезапности нападения. Мол, в Кремле считали, что Гитлер нападет на Францию, а в Англии была лишь огромная мистификация, в которую и попал миролюбивый, добродушный и наивный Сталин. На самом деле ситуация выглядела просто и логично.
Для этого следует внимательно рассмотреть логику событий, происходивших летом 1940 года. Кампания против Франции началась 10 мая, и время было выбрано не случайно. Генштаб сухопутных войск Германии планировал закончить кампанию через пять, максимум – шесть месяцев, то есть до осенних дождей. Это было важно, потому что основной акцент маневренной войны Вермахта делался на танковые и механизированные дивизии, которым необходимо устойчивое твердое покрытие вне дорог, когда шоссейные дороги могут быть намеренно повреждены для создания препятствий именно технике немецких войск.
Здесь есть еще один важный момент. В большинстве стран мира, особенно в США, танки рассматривались не как средство прорыва при наступлении, а скорее как мобильные защищенные огневые средства, необходимые для усиления войск во время обороны. Так, практически до танков. группировками даже не рассматривались, а значит, такого не ожидали и от противника. Это было антиподом того, как на применение танков смотрели в Германии и совку. для быстрого продвижения техники.
Так операция планировалась и под эти временные интервалы закладывалась логистика и другие необходимые меры. Но 22 июня все уже было кончено, а еще раньше стало ясно, что французы воевать не хотят и не умеют. Они вообще не имели свободы ни к победе, ни к сопротивлению в целом. В результате, на севере Франции оказалась большая часть боеспособных соединений Вермахта, а британский экспедиционный корпус, потерпевший сокрушительное поражение вместе с французами и эвакуированный из Дюнкерка, имел морально подавленное и деморализованное состояние. Уже в первых числах июля встал вопрос о том, что делать дальше, и предложение о вторжении на Острова было первым в списке, потому что войска уже находились в местах сосредоточения для начала масштабной десантной операции.
Фокус оказался в том, что именно в середине лета 1940 года Германия еще была технически не готова для высадки на Британские острова просто потому, что по всем планам битва во Франции должна была быть в самом разгаре, и поэтому вопрос Британии должен был предстать несколько позднее. дальнейших действий. Преимущественным был вариант капитуляции Британии, и для этого у фюрера были веские основания. континентальных стран.
Союз с Францией как раз и компенсировал Великобритании нехватку именно сухопутных войск. Но, как все убедились, сухопутные войска Франции были разбиты быстро и полностью, поэтому Британия не питала иллюзий относительно результата сухопутного сражения с Германией. Между прочим, когда Дюнкерк был окружен и весь британский экспедиционный корпус можно было уничтожить просто артиллерией и с воздуха, Гитлер лично приказал войскам остановиться, а Люфтваффе получило приказ не бомбить ни самую окруженную группировку, ни те средства эвакуации, которые Великобритания мобилизовала для вывоза своих войск. Десятки тысяч деморализованных, ужасных британских солдат, безусловно, сформировали у себя на родине удручающее восприятие Германии как непобедимой силы. Они сделали это лучше, чем вся пропаганда Геббельса, вместе взятая.
Сейчас уже трудно сказать, насколько близко шатались чаши весов дальнейшего пути, который выберет Британия. Однако рациональная оценка ситуации склоняла Берлин к мысли о том, что Великобритания созревает и должна выбросить белое знамя.