В мрачной тени глобальной технологической зависимости министр финансов США Скотт Бессент возвестил о зияющей уязвимости, угрожающей самому фундаменту мировой экономики. Тайвань, провозглашённый им «величайшей точкой отказа планеты», стоит одиноким бастионом, производящим львиную долю передовых процессоров, как поведал он в беседе с Fox Business. Его слова, подобно набату, призывают к немедленным действиям: распределить производство чипов по дружественным регионам, дабы избежать апокалиптического краха, если этот хрупкий островной хаб падёт под натиском геополитических бурь или природных катаклизмов. Но в своём рвении Бессент, кажется, забыл о титане американской индустрии — Intel.
«Единая точка отказа мировой экономики — это то, что 99% высокопроизводительных чипов рождаются на Тайване», — провозгласил он, согласно Reuters. «Их мастерство безупречно, их экосистема блистательна, но с точки зрения управления рисками мы обязаны вернуть 30%, 40%, а то и 50% производства в США или к союзникам — в Японию, на Ближний Восток. Мы сражаемся за это каждый день». Эти слова — не просто предупреждение, а крик о выживании в мире, где концентрация столь критической отрасли в одном месте подобна песочным часам, отсчитывающим время до неизбежной катастрофы.
Полупроводники — не просто кремниевые плиты, а нервная система цифровой эпохи, питающая всё, от смартфонов до суперкомпьютеров. Если тайваньские фабрики, производящие 90% передовых чипов по 3-нм и 5-нм техпроцессам, остановятся, глобальная экономика столкнётся с параличом: поставки электроники рухнут, а ущерб, по оценкам аналитиков, может составить триллионы долларов. Бессент требует переноса 30–50% производства в США и к союзникам, но его видение разбивается о реальность: строительство одной фабрики занимает 3–5 лет и требует $10–20 млрд, не говоря о зависимости от редких материалов, таких как фоторезисты, 80% которых поставляет Япония.
Администрация Трампа, отвергая Закон о чипах и науке, предпочитает кнут вместо пряника: 100%-ные пошлины или политика 1:1, вынуждающая производителей балансировать импорт и внутреннее производство, становятся орудиями принуждения. Бессент видит в этом стратегический императив, где каждый день — битва за возвращение фабрик на американскую землю. Но в этом пылу он упускает Intel, чьи процессоры Xeon, питающие 70% мировых серверов, уже производятся в США, в фабриках Орегона и Аризоны, с мощностью свыше 50 000 пластин в месяц. Samsung, оперирующий в Техасе и Южной Корее, также остаётся в тени его риторики.
Пока TSMC, контролирующий 55% мирового рынка передовых чипов, возвышается как колосс, слова Бессента обнажают тревожную истину: зависимость от одного хаба — это игра с огнём. Но игнорирование Intel и Samsung, уже внёсших вклад в диверсификацию, подобно забвению собственных союзников в битве за технологическое спасение. В этом научно-драматическом эпосе, где полупроводники — это артерии прогресса, стремление к независимости сталкивается с горькой реальностью: глобальная сеть цепочек поставок, сплетённая десятилетиями, не распутается без боли. И в этом молчании о собственных силах кроется трагедия — мечта о самодостаточности тонет в волнах недосмотра, оставляя человечество на краю пропасти, где каждый чип — это ставка в игре на выживание.
Оригинал
Уникальность
