Мы уже писали о феномене Блайт Мастерс в нашей предыдущей статье. Для того, чтобы понять, почему многие верят, что именно ей удастся заставить финансовый мир принять блокчейн всерьез, нужно понимать, чего ей удалось добиться в прошлом.
Ещу будучи начинающим финансовым инженером, она изобрела кредитно-дефолтные свопы (CDS), торговля которыми принесла JPMorgan миллиарды долларов. В итоге, Мастерс быстро пошла по карьерной лестнице в JPMorgan и стала вице-президентом глобального банка в 28 лет (чего никому не удавалось сделать ни до, ни после нее). После успешной работы в качестве финансового директора инвестбанка с 2004 по 2007 она была назначена главой нового подразделения, которое помогало клиентам управлять рисками на сырьевых рынках. В течение следующих пяти лет она развила его в прибыльный бизнес, который курировал миллиарды долларов физических активов.
В то же время Мастерс была членом совета директоров, а затем председателем ассоциации индустрии ценных бумаг и финансовых рынков, известной как SIFMA. За это время она заработала хорошую репутацию на Уолл-стрит, как редкая фигура, корпоративный игрок с инновационным духом предпринимателя.
– Вы были одной из самых влиятельных женщин на Уолл-стрит, – заметил журналист CNBS Боб Писани во время интервью с Мастерс на финансово-технической конференции в июне (см. видео в конце статьи).
– Что значит я была? – возмущенно парировала Мастерс.
Да, она по-прежнему остается в центре внимания финансового мира. После кризиса 2008 года некоторые СМИ подчёркивали её причастность к кредитным деривативам и называли её одной из основных виновников кризиса. Дошло до того, что один французский художник нарисовал граффити с ее изображением на стене музея «Обитель Хаоса» около Лиона.
В своём выступлении на ежегодной конференции SIFMA в Нью-Йорке в том же году она отметила, что её окрестили «Женщиной, которая создала финансовое оружие массового поражения». На нападки она отвечает: проблема не в инструменте, а в том, как люди его использовали.
«К сожалению, распределяющие риск инструменты могут также увеличивать системный риск, если основные контрагенты не могут нормально управлять своими рисками», – сказала она.
Исполнительный директор JPMorgan Джейми Димон поддерживал её в течение всего этого времени – ведь она зарабатывала для банка миллиарды. Но в 2013 году Блайт настиг новый поворот судьбы, когда Федеральная комиссия по регулированию энергетики начала расследование, манипулировали ли трейдеры её подразделения энергетическим рынком Калифорнии. JPMorgan заплатил 410 миллионов долларов за внесудебное урегулирование этого вопроса, не признав и не опровергнув свою вину. Мастерс не была замешана в этом деле, но на нее снова легла тень. Димон согласился продать этот бизнес швейцарской торговой фирме Mercuria Energy Group в марте 2014 года, и Мастерс ушла в отставку.
Впервые в своей карьере ей было нечем заняться, кроме как проводить время с мужем и дочерью в своём доме, встречаться с друзьями и заниматься своим хобби – лошадьми. В итоге, Мастерс заняла призовые места в конкуре, верхом на своих любимых лошадях, Аслане и Вамосе.
В один из летних дней она завтракала с Сунилом Хирани, одним из первых брокеров по CDS. Хирани, экспансивный человек, сделавший состояние на пересечении технологий и деривативов, не замолкая говорил о биткойне. Он грезил идеей фьючерсных контрактов вокруг криптовалюты. Он также занимался созданием стартапа, Digital Asset, для исследования способов применения блокчейна на финансовых рынках. Он объединился с Доном Уилсоном, основателем и исполнительным директором DRW Trading Group, находящегося в Чикаго маркет-мейкера и трейдинговой фирмы.
Мастерс была удивлена. Хирани был проницательным «волком с Уолл-стрит», а не каким-нибудь гиком-энтузиастом. Он продал Creditex за 513 миллионов долларов компании Intercontinental Exchange в 2008 году. Почему он возится с этой технологией, ассоциируемой с киберпанками и анти-системными либертарианцами? Разве цена биткойна не обвалилась на фоне скандалов с онлайн-рынками наркотиков и обанкротившимися биткойн-биржами? «Разве нельзя поговорить о чём-нибудь более серьёзном?» – спросила Мастерс своего старого друга.
Но Хирани был уверен, что знание Мастерс внутренностей рынков делает её идеальным человеком для создания фирмы, которая должна была продавать эту новую технологию Уолл-стрит. Именно поэтому он убедил Мастерс сделать небольшое домашнее задание. В течение нескольких следующих недель она изучала историю создания биткойна и обсуждала его потенциал с Хирани и его коллегами, а также со своими знакомыми регуляторами и участниками рынка.
Так что же это за штука такая – блокчейн, о котором мы разговариваем? Как и многие современные инновации в сфере финансов, блокчейн – это код.
В 2009 году таинственный программист по имени Сатоши Накамото выпустил биткойн и математику, которая позволяет ему работать в интернете. Он (или она, или они – до сих пор никто не знает, кем является Накамото) создал одноранговую сеть, которая позволяет людям оперировать биткойнами с помощью автоматической, безопасной и вечной системы. Каждые десять минут программисты по всему миру, известные как «майнеры», соревнуются, чтобы быстрее других решить математическое уравнение и записать проведённые биткойн-транзакции в виде записей, или блоков, в цифровой книге. В обмен на свою работу, которая требует использование значительной вычислительной мощности, программа награждает майнеров биткойнами, мотивируя их таким образом правильно осуществлять транзакции.
И вот ключевая часть: каждый новый блок связан с предыдущим в цифровую цепочку. Таким образом, запись о каждой биткойн-транзакции хранится на компьютерах майнеров и обновляется с каждой новой записью. Вот почему блокчейн также называется распределённой или децентрализованной книгой. Эта репликация делает блокчейн безопасным. Единственный способ вмешаться в него – захватить контроль над большей частью компьютеров, хранящих блокчейн в своей памяти. Майнеры называют это «атакой 51 процента». Такое нападение скорее произойдёт в следующей экранизации про Джеймса Бонда, чем в реальной жизни, говорит Матонис – член редакционного совета CoinDesk.
Изучая биткойн, Мастерс выяснила, что он является лишь одним из многих приложений, которые могут использовать блокчейн. Стартапы в Лондоне, Кремниевой долине и даже в Мексике уже разрабатывали способы использования блокчейна для передачи и записи прав на землю, билетов на самолёты, золото и алмазы. Мастерс поняла, что в биткойне главное не сам биткойн, а блокчейн. «Это был момент откровения», – говорит Мастерс.
Затем она поняла, как эта книга может передавать активы без посредника, что способно перевернуть всё, что она знает о торгах на рынке. Покупатели и продавцы, конечно, не могут автоматически доверять друг другу. К примеру, на рынке с фиксированной доходностью должен быть посредник, составляющий контракты между покупателями и продавцами, которые описывают платежи по проценту, сроки и залоговую стоимость, а также клиринговые дома, которые гарантируют обмен наличных денег на ценные бумаги.
Продолжая изучать блокчейн, Мастерс поняла, как всю эту информацию можно внести в цифровой «смарт-контракт» в распределённой книге. По сути это похоже на то, как вы вставляете видео в электронное письмо. Но разница в том, что когда вы посылаете такой смарт-контракт, он содержит не только саму информацию – он передаёт право собственности на ценные бумаги. Эта ценность принадлежит тому, кто владеет ей. Таким образом, покупка-продажа ценных бумах может быть осуществлена в течение нескольких минут вместо дней или недель, говорит Хирани.
Любой с доступом к цифровой книге может прочитать контракт, лишь кликнув мышкой. Это означает, что регуляторам смогут легко проверять, что сделки с ценными бумагами не нарушают правила против отмывания денег или любые другие законы. Блокчейн, по сути, автоматизирует доверие, говорит Хирани.
Решающим доводом для Мастерс стало то, как эта технология может повлиять на риски. С каждым часом, пока сделка висит где-то между продажей и покупкой, возрастают шансы, что она не будет выполнена. Учреждения вынуждены откладывать капитал, чтобы защищать себя от таких провалов. После обвала 2008 года регуляторы в США и ЕС заставили банки отложить большие суммы для покрытия своих рисков. Если блокчейн смог бы сократить время на осуществление сделки по, скажем, синдицированным кредитам, с 20 дней до 10 минут, этот риск значительно бы уменьшился и капитал был бы освобождён.
«Я всю свою карьеру думала о риске, рынках, инфраструктуре и регуляции, – говорит Мастерс. – Я видела, как начинался финансовый кризис, и я видела, как надувался пузырь на рынке кредитных деривативов, что вызвало возникновение системного риска для контрагентов. Я поверила, что распределённая цифровая книга сможет решить эту проблему.»
В марте Мастерс присоединилась к Digital Asset в качестве генерального директора. Она, Хирани и Уилсон приступили к разработке основанного на блокчейне программного обеспечения для трёх неэффективных рынков, которые по их мнению требуют срочных изменений: синдицированных кредитов, репо казначейства США и обыкновенных акций частных компаний. В то же время Мастерс поняла, что открытая структура биткойна – никто не контролирует процесс майнинга – не подойдёт для отраслей, где требуется обеспечивать повышенную конфиденциальность. Таким образом, в июле компания приобрела Hyperledger, фирму по производству ПО из Сан-Франциско, разрабатывающую технологический эквивалент “закрытых блокчейнов”. Система Hyperledger разработана таким образом, что пользователи смогут обрабатывать транзакции сами, а не зависеть от открытого блокчейна биткойна.
«С помощью частных цепочек вы будете знать всех процессоров транзакций, – говорит Мастерс. – Это нужно финансовым учреждениям, которые с опаской относятся к блокчейну биткойна».
В то время как это видение суперэффективного финансового мира очень заманчиво, не стоит забывать, что Мастерс и её конкурентам придётся убедить финансовые институты и регуляторов искоренить устаревшие IT-системы и практики. В то же время введение блокчейна сделает инфраструктуру рынков ещё сложнее, чем она есть сейчас, по крайней мере в краткосрочном периоде.
Скептики сомневаются, что один кусок какого-то кода может одним махом сделать финансы более быстрыми, более прозрачными и более эффективными.
«Люди говорят о том, как блокчейн станет своего рода мессией-спасителем для индустрии баз данных, – говорит Брэдли Ховард, глава лондонского провайдера IT-услуг Endava. – В некоторых случаях он может быть фантастически полезным, но он также может оказаться и обычной модной причудой».
Тем не менее Мастерс, которая в июле стала членом совета директоров департамента автомобильного финансирования Santander, утверждает, что мышление в высших эшелонах финансов постепенно меняется. Появление P2P-кредитования, мобильного банкинга и другие инновации вынуждает вождей Уолл-стрит пересмотреть свои бизнесы. Мастерс говорит, что вскоре они будут готовы использовать блокчейн.
«Блайт видит, что сейчас создаётся новая отрасль, – говорит Хирани, который знаком с Мастерс уже более 17 лет. – Но нет инфраструктуры. Нет никаких более-менее крупных компаний. Она работала в банках. Она занималась товарами. Она занималась деривативами. Она занималась управлением кредитного портфеля. Это позволит ей перенести весь свой опыт в создание экосистемы – и компании вокруг неё».
Двадцать три года назад Мастерс открыла целую новую область финансов с кредитными деривативами. Теперь она решительно настроена сделать это снова – в этот раз с помощью технологии, которая изначально создавалась для обхода финансовой системы. Мастерс со своим истинно британским преуменьшением собственных заслуг описывает это так:
«Мне всегда было интересно осуществлять инновации там, где их последствия будут наиболее значительными».
Источник: Bloomberg.com
Ещу будучи начинающим финансовым инженером, она изобрела кредитно-дефолтные свопы (CDS), торговля которыми принесла JPMorgan миллиарды долларов. В итоге, Мастерс быстро пошла по карьерной лестнице в JPMorgan и стала вице-президентом глобального банка в 28 лет (чего никому не удавалось сделать ни до, ни после нее). После успешной работы в качестве финансового директора инвестбанка с 2004 по 2007 она была назначена главой нового подразделения, которое помогало клиентам управлять рисками на сырьевых рынках. В течение следующих пяти лет она развила его в прибыльный бизнес, который курировал миллиарды долларов физических активов.
В то же время Мастерс была членом совета директоров, а затем председателем ассоциации индустрии ценных бумаг и финансовых рынков, известной как SIFMA. За это время она заработала хорошую репутацию на Уолл-стрит, как редкая фигура, корпоративный игрок с инновационным духом предпринимателя.
– Вы были одной из самых влиятельных женщин на Уолл-стрит, – заметил журналист CNBS Боб Писани во время интервью с Мастерс на финансово-технической конференции в июне (см. видео в конце статьи).
– Что значит я была? – возмущенно парировала Мастерс.
Да, она по-прежнему остается в центре внимания финансового мира. После кризиса 2008 года некоторые СМИ подчёркивали её причастность к кредитным деривативам и называли её одной из основных виновников кризиса. Дошло до того, что один французский художник нарисовал граффити с ее изображением на стене музея «Обитель Хаоса» около Лиона.
В своём выступлении на ежегодной конференции SIFMA в Нью-Йорке в том же году она отметила, что её окрестили «Женщиной, которая создала финансовое оружие массового поражения». На нападки она отвечает: проблема не в инструменте, а в том, как люди его использовали.
«К сожалению, распределяющие риск инструменты могут также увеличивать системный риск, если основные контрагенты не могут нормально управлять своими рисками», – сказала она.
Исполнительный директор JPMorgan Джейми Димон поддерживал её в течение всего этого времени – ведь она зарабатывала для банка миллиарды. Но в 2013 году Блайт настиг новый поворот судьбы, когда Федеральная комиссия по регулированию энергетики начала расследование, манипулировали ли трейдеры её подразделения энергетическим рынком Калифорнии. JPMorgan заплатил 410 миллионов долларов за внесудебное урегулирование этого вопроса, не признав и не опровергнув свою вину. Мастерс не была замешана в этом деле, но на нее снова легла тень. Димон согласился продать этот бизнес швейцарской торговой фирме Mercuria Energy Group в марте 2014 года, и Мастерс ушла в отставку.
Впервые в своей карьере ей было нечем заняться, кроме как проводить время с мужем и дочерью в своём доме, встречаться с друзьями и заниматься своим хобби – лошадьми. В итоге, Мастерс заняла призовые места в конкуре, верхом на своих любимых лошадях, Аслане и Вамосе.
В один из летних дней она завтракала с Сунилом Хирани, одним из первых брокеров по CDS. Хирани, экспансивный человек, сделавший состояние на пересечении технологий и деривативов, не замолкая говорил о биткойне. Он грезил идеей фьючерсных контрактов вокруг криптовалюты. Он также занимался созданием стартапа, Digital Asset, для исследования способов применения блокчейна на финансовых рынках. Он объединился с Доном Уилсоном, основателем и исполнительным директором DRW Trading Group, находящегося в Чикаго маркет-мейкера и трейдинговой фирмы.
Мастерс была удивлена. Хирани был проницательным «волком с Уолл-стрит», а не каким-нибудь гиком-энтузиастом. Он продал Creditex за 513 миллионов долларов компании Intercontinental Exchange в 2008 году. Почему он возится с этой технологией, ассоциируемой с киберпанками и анти-системными либертарианцами? Разве цена биткойна не обвалилась на фоне скандалов с онлайн-рынками наркотиков и обанкротившимися биткойн-биржами? «Разве нельзя поговорить о чём-нибудь более серьёзном?» – спросила Мастерс своего старого друга.
Но Хирани был уверен, что знание Мастерс внутренностей рынков делает её идеальным человеком для создания фирмы, которая должна была продавать эту новую технологию Уолл-стрит. Именно поэтому он убедил Мастерс сделать небольшое домашнее задание. В течение нескольких следующих недель она изучала историю создания биткойна и обсуждала его потенциал с Хирани и его коллегами, а также со своими знакомыми регуляторами и участниками рынка.
Так что же это за штука такая – блокчейн, о котором мы разговариваем? Как и многие современные инновации в сфере финансов, блокчейн – это код.
В 2009 году таинственный программист по имени Сатоши Накамото выпустил биткойн и математику, которая позволяет ему работать в интернете. Он (или она, или они – до сих пор никто не знает, кем является Накамото) создал одноранговую сеть, которая позволяет людям оперировать биткойнами с помощью автоматической, безопасной и вечной системы. Каждые десять минут программисты по всему миру, известные как «майнеры», соревнуются, чтобы быстрее других решить математическое уравнение и записать проведённые биткойн-транзакции в виде записей, или блоков, в цифровой книге. В обмен на свою работу, которая требует использование значительной вычислительной мощности, программа награждает майнеров биткойнами, мотивируя их таким образом правильно осуществлять транзакции.
И вот ключевая часть: каждый новый блок связан с предыдущим в цифровую цепочку. Таким образом, запись о каждой биткойн-транзакции хранится на компьютерах майнеров и обновляется с каждой новой записью. Вот почему блокчейн также называется распределённой или децентрализованной книгой. Эта репликация делает блокчейн безопасным. Единственный способ вмешаться в него – захватить контроль над большей частью компьютеров, хранящих блокчейн в своей памяти. Майнеры называют это «атакой 51 процента». Такое нападение скорее произойдёт в следующей экранизации про Джеймса Бонда, чем в реальной жизни, говорит Матонис – член редакционного совета CoinDesk.
Изучая биткойн, Мастерс выяснила, что он является лишь одним из многих приложений, которые могут использовать блокчейн. Стартапы в Лондоне, Кремниевой долине и даже в Мексике уже разрабатывали способы использования блокчейна для передачи и записи прав на землю, билетов на самолёты, золото и алмазы. Мастерс поняла, что в биткойне главное не сам биткойн, а блокчейн. «Это был момент откровения», – говорит Мастерс.
Затем она поняла, как эта книга может передавать активы без посредника, что способно перевернуть всё, что она знает о торгах на рынке. Покупатели и продавцы, конечно, не могут автоматически доверять друг другу. К примеру, на рынке с фиксированной доходностью должен быть посредник, составляющий контракты между покупателями и продавцами, которые описывают платежи по проценту, сроки и залоговую стоимость, а также клиринговые дома, которые гарантируют обмен наличных денег на ценные бумаги.
Продолжая изучать блокчейн, Мастерс поняла, как всю эту информацию можно внести в цифровой «смарт-контракт» в распределённой книге. По сути это похоже на то, как вы вставляете видео в электронное письмо. Но разница в том, что когда вы посылаете такой смарт-контракт, он содержит не только саму информацию – он передаёт право собственности на ценные бумаги. Эта ценность принадлежит тому, кто владеет ей. Таким образом, покупка-продажа ценных бумах может быть осуществлена в течение нескольких минут вместо дней или недель, говорит Хирани.
Любой с доступом к цифровой книге может прочитать контракт, лишь кликнув мышкой. Это означает, что регуляторам смогут легко проверять, что сделки с ценными бумагами не нарушают правила против отмывания денег или любые другие законы. Блокчейн, по сути, автоматизирует доверие, говорит Хирани.
Решающим доводом для Мастерс стало то, как эта технология может повлиять на риски. С каждым часом, пока сделка висит где-то между продажей и покупкой, возрастают шансы, что она не будет выполнена. Учреждения вынуждены откладывать капитал, чтобы защищать себя от таких провалов. После обвала 2008 года регуляторы в США и ЕС заставили банки отложить большие суммы для покрытия своих рисков. Если блокчейн смог бы сократить время на осуществление сделки по, скажем, синдицированным кредитам, с 20 дней до 10 минут, этот риск значительно бы уменьшился и капитал был бы освобождён.
«Я всю свою карьеру думала о риске, рынках, инфраструктуре и регуляции, – говорит Мастерс. – Я видела, как начинался финансовый кризис, и я видела, как надувался пузырь на рынке кредитных деривативов, что вызвало возникновение системного риска для контрагентов. Я поверила, что распределённая цифровая книга сможет решить эту проблему.»
В марте Мастерс присоединилась к Digital Asset в качестве генерального директора. Она, Хирани и Уилсон приступили к разработке основанного на блокчейне программного обеспечения для трёх неэффективных рынков, которые по их мнению требуют срочных изменений: синдицированных кредитов, репо казначейства США и обыкновенных акций частных компаний. В то же время Мастерс поняла, что открытая структура биткойна – никто не контролирует процесс майнинга – не подойдёт для отраслей, где требуется обеспечивать повышенную конфиденциальность. Таким образом, в июле компания приобрела Hyperledger, фирму по производству ПО из Сан-Франциско, разрабатывающую технологический эквивалент “закрытых блокчейнов”. Система Hyperledger разработана таким образом, что пользователи смогут обрабатывать транзакции сами, а не зависеть от открытого блокчейна биткойна.
«С помощью частных цепочек вы будете знать всех процессоров транзакций, – говорит Мастерс. – Это нужно финансовым учреждениям, которые с опаской относятся к блокчейну биткойна».
В то время как это видение суперэффективного финансового мира очень заманчиво, не стоит забывать, что Мастерс и её конкурентам придётся убедить финансовые институты и регуляторов искоренить устаревшие IT-системы и практики. В то же время введение блокчейна сделает инфраструктуру рынков ещё сложнее, чем она есть сейчас, по крайней мере в краткосрочном периоде.
Скептики сомневаются, что один кусок какого-то кода может одним махом сделать финансы более быстрыми, более прозрачными и более эффективными.
«Люди говорят о том, как блокчейн станет своего рода мессией-спасителем для индустрии баз данных, – говорит Брэдли Ховард, глава лондонского провайдера IT-услуг Endava. – В некоторых случаях он может быть фантастически полезным, но он также может оказаться и обычной модной причудой».
Тем не менее Мастерс, которая в июле стала членом совета директоров департамента автомобильного финансирования Santander, утверждает, что мышление в высших эшелонах финансов постепенно меняется. Появление P2P-кредитования, мобильного банкинга и другие инновации вынуждает вождей Уолл-стрит пересмотреть свои бизнесы. Мастерс говорит, что вскоре они будут готовы использовать блокчейн.
«Блайт видит, что сейчас создаётся новая отрасль, – говорит Хирани, который знаком с Мастерс уже более 17 лет. – Но нет инфраструктуры. Нет никаких более-менее крупных компаний. Она работала в банках. Она занималась товарами. Она занималась деривативами. Она занималась управлением кредитного портфеля. Это позволит ей перенести весь свой опыт в создание экосистемы – и компании вокруг неё».
Двадцать три года назад Мастерс открыла целую новую область финансов с кредитными деривативами. Теперь она решительно настроена сделать это снова – в этот раз с помощью технологии, которая изначально создавалась для обхода финансовой системы. Мастерс со своим истинно британским преуменьшением собственных заслуг описывает это так:
«Мне всегда было интересно осуществлять инновации там, где их последствия будут наиболее значительными».
Источник: Bloomberg.com
