Какое влияние окажет автоматизация производства и активное внедрение робототехники на зарплаты и состояние рынка труда в целом в ближайшие десятилетия? В наши дни этот вопрос всплывает при каждом повышении уровня безработицы, пишет в Project Syndicate известный экономист Роберт Скидельский.
В начале 19-го века Дэвид Рикардо предположил возможность того, что машины в будущем смогут заменить людской труд; Карл Маркс согласился с этой точкой зрения. Примерно в то же время "разрушители машин" (Луддиты) сломали текстильное оборудование, которое, по их мнению, отбирало у них работу.
Чуть позже страх перед машинным трудом прошел. Вскоре были созданы новые рабочие места с более высокими зарплатами, более легкими условиями труда и охватывающие большее количество людей. Однако это вовсе не означает, что изначальный страх был ошибкой. Наоборот, должно быть, он верен для очень долгосрочной перспективы - рано или поздно мы останемся без работы. При этом тревожит то, что для некоторых стран эта долгосрочная перспектива может быть уже довольно близка. Так что же делать людям, если машины могут выполнять за них всю (или почти всю) работу?
В последнее время автоматизация производства распространилась, в том числе, на отрасли, где достаточно дешевая рабочая сила. В 2011 году китайские компании потратили 8 млрд юаней ($1,3 млрд) на промышленных роботов.
Компания Foxconn, которая собирает iPad для Apple, надеется, что в течение 5-10 лет сможет запустить в работу полностью автоматизированный завод.
Сейчас замещение труда капиталом распространяется и за пределы производства. Наиболее обыденный пример можно увидеть в супермаркетах, где кассиров заменяют только одним сотрудником, который следит за автоматами самообслуживания. Хотя, возможно, это не является автоматизацией по сути, а супермаркет просто переложил часть своей работы на плечи клиентов.
Тем, кто боится угрозы со стороны автоматизации для низкоквалифицированной рабочей силы, можно посоветовать обучать людей для лучшей работы. Однако технологический прогресс съедает также и "интеллектуальные" рабочие места. Широкий спектр должностей, которые сейчас требуют больших навыков, считаются безопасными и "людскими", могут оказаться следующими в списке технологического прогресса.
Одна из статей в издании Financial Times указывает, что даже в таких отраслях как здравоохранение и образование технологии уже вызывают сокращение спроса на квалифицированную рабочую силу. Перевод, анализ данных, изучение законодательства и правоприменительной практики - целый спектр должностей, где требуются высококвалифицированные кадры - могут исчезнуть. Так чему учить следующее поколение рабочей силы?
Оптимисты утверждают, что "появится много новых профессий". Они призывают подумать о регулировании вождения автоколонн, анализе больших объемов данных или робото-механике. Но мне кажется, что это вовсе не так уж много новых профессий.
Представьте себе, что несколько техников заменят огромную массу водителей такси и грузовиков, небольшая группа механиков будет поддерживать работу роботов, а один аналитик данных с программным обеспечением будет работать вместо огромного штата экспертов. Наемный труд в такой экономике уже не будет фактором, отвечающим за создание стоимости.
Намеки на такое будущее мы видим уже сегодня. Взять, например, социальную сеть Twitter - стоимость компании оценивается в 9 миллиардов долларов, а ее штат составляет всего 400 человек по всему миру - это сравнимо с количеством сотрудников на заводе по производству ковров в Киддерминстере.
Однако неверно утверждать, что именно автоматизация вызвала рост безработицы с 2008 года. Сейчас четко видно, что структурная безработица, которая сохраняется даже при восстановлении экономик после кризиса, растет в последние двадцать пять лет. Ее довольно сложно поддерживать на низком уровне.
Действительно, времена, когда в Великобритании считался нормальным уровень безработицы в 2%, давно прошли. Большим достижением последнего правительства принято считать снижение уровня безработицы до 5% в самый разгар неустойчивого бума.
Несомненно, некоторые из заявлений относительно того, что роботы заменят человеческий труд, сейчас оказываются надуманными, так было и в прошлом. Но трудно не согласиться с тем выводом, что "технологическая безработица", как назвал ее Джон Мейнард Кейнс, будет продолжать расти, поскольку все больше и больше людей оказываются невостребованными.
Оптимист может ответить, что воображение пессимиста слишком слабое, чтобы представить себе полный спектр новых замечательных возможностей, которые открывает автоматизация труда. Но, пожалуй, воображение оптимиста является слишком слабым, чтобы представить другую картину - мир, где люди пользуются плодами автоматизации для отдыха, а не для дополнительного дохода. Во время промышленной революции рабочее время увеличилось на 20%, поскольку заводы заменили праздное времяпрепровождение. Сегодня мы видим большую задачу в распределении работы в условиях снижения загрузки в бедных странах. Это признанное средство создания ограниченного объема доступной работы. Экономисты называют это "скрытой безработицей".
Если борьба с нищетой является целью, то скрытая безработица является плохим фактором. Но если машины уже разработали выход из нищеты, тогда распределение работы в условиях снижения загрузки является разумным способом "распространения работы" - тут еще многое нужно сделать с применением людского труда.
Если одна машина может сократить человеческий труд наполовину, зачем увольнять половину рабочей силы, а не использовать то же количество сотрудников на половину времени? Почему бы не воспользоваться автоматизацией для сокращения средней рабочей недели с 40 часов до 30, а затем до 20, а затем до десяти, причем так, чтобы каждый уменьшенный блок рабочего времени считался как полный рабочий день? Это было бы возможно, если бы выгоды от автоматизации не захватили главным образом богатые и властные, а распределили их повсеместно равнозначно.
Вместо того, чтобы готовиться отражать наступление машин - это единственное, на что были способны "разрушители машин" (Луддиты), - мы должны готовиться к будущему, где есть больше свободного времени. Автоматизация делает это возможным. Но чтобы сделать это, нам сначала нужна революция в социальном мышлении.
В начале 19-го века Дэвид Рикардо предположил возможность того, что машины в будущем смогут заменить людской труд; Карл Маркс согласился с этой точкой зрения. Примерно в то же время "разрушители машин" (Луддиты) сломали текстильное оборудование, которое, по их мнению, отбирало у них работу.
Чуть позже страх перед машинным трудом прошел. Вскоре были созданы новые рабочие места с более высокими зарплатами, более легкими условиями труда и охватывающие большее количество людей. Однако это вовсе не означает, что изначальный страх был ошибкой. Наоборот, должно быть, он верен для очень долгосрочной перспективы - рано или поздно мы останемся без работы. При этом тревожит то, что для некоторых стран эта долгосрочная перспектива может быть уже довольно близка. Так что же делать людям, если машины могут выполнять за них всю (или почти всю) работу?
В последнее время автоматизация производства распространилась, в том числе, на отрасли, где достаточно дешевая рабочая сила. В 2011 году китайские компании потратили 8 млрд юаней ($1,3 млрд) на промышленных роботов.
Компания Foxconn, которая собирает iPad для Apple, надеется, что в течение 5-10 лет сможет запустить в работу полностью автоматизированный завод.
Сейчас замещение труда капиталом распространяется и за пределы производства. Наиболее обыденный пример можно увидеть в супермаркетах, где кассиров заменяют только одним сотрудником, который следит за автоматами самообслуживания. Хотя, возможно, это не является автоматизацией по сути, а супермаркет просто переложил часть своей работы на плечи клиентов.
Тем, кто боится угрозы со стороны автоматизации для низкоквалифицированной рабочей силы, можно посоветовать обучать людей для лучшей работы. Однако технологический прогресс съедает также и "интеллектуальные" рабочие места. Широкий спектр должностей, которые сейчас требуют больших навыков, считаются безопасными и "людскими", могут оказаться следующими в списке технологического прогресса.
Одна из статей в издании Financial Times указывает, что даже в таких отраслях как здравоохранение и образование технологии уже вызывают сокращение спроса на квалифицированную рабочую силу. Перевод, анализ данных, изучение законодательства и правоприменительной практики - целый спектр должностей, где требуются высококвалифицированные кадры - могут исчезнуть. Так чему учить следующее поколение рабочей силы?
Оптимисты утверждают, что "появится много новых профессий". Они призывают подумать о регулировании вождения автоколонн, анализе больших объемов данных или робото-механике. Но мне кажется, что это вовсе не так уж много новых профессий.
Представьте себе, что несколько техников заменят огромную массу водителей такси и грузовиков, небольшая группа механиков будет поддерживать работу роботов, а один аналитик данных с программным обеспечением будет работать вместо огромного штата экспертов. Наемный труд в такой экономике уже не будет фактором, отвечающим за создание стоимости.
Намеки на такое будущее мы видим уже сегодня. Взять, например, социальную сеть Twitter - стоимость компании оценивается в 9 миллиардов долларов, а ее штат составляет всего 400 человек по всему миру - это сравнимо с количеством сотрудников на заводе по производству ковров в Киддерминстере.
Однако неверно утверждать, что именно автоматизация вызвала рост безработицы с 2008 года. Сейчас четко видно, что структурная безработица, которая сохраняется даже при восстановлении экономик после кризиса, растет в последние двадцать пять лет. Ее довольно сложно поддерживать на низком уровне.
Действительно, времена, когда в Великобритании считался нормальным уровень безработицы в 2%, давно прошли. Большим достижением последнего правительства принято считать снижение уровня безработицы до 5% в самый разгар неустойчивого бума.
Несомненно, некоторые из заявлений относительно того, что роботы заменят человеческий труд, сейчас оказываются надуманными, так было и в прошлом. Но трудно не согласиться с тем выводом, что "технологическая безработица", как назвал ее Джон Мейнард Кейнс, будет продолжать расти, поскольку все больше и больше людей оказываются невостребованными.
Оптимист может ответить, что воображение пессимиста слишком слабое, чтобы представить себе полный спектр новых замечательных возможностей, которые открывает автоматизация труда. Но, пожалуй, воображение оптимиста является слишком слабым, чтобы представить другую картину - мир, где люди пользуются плодами автоматизации для отдыха, а не для дополнительного дохода. Во время промышленной революции рабочее время увеличилось на 20%, поскольку заводы заменили праздное времяпрепровождение. Сегодня мы видим большую задачу в распределении работы в условиях снижения загрузки в бедных странах. Это признанное средство создания ограниченного объема доступной работы. Экономисты называют это "скрытой безработицей".
Если борьба с нищетой является целью, то скрытая безработица является плохим фактором. Но если машины уже разработали выход из нищеты, тогда распределение работы в условиях снижения загрузки является разумным способом "распространения работы" - тут еще многое нужно сделать с применением людского труда.
Если одна машина может сократить человеческий труд наполовину, зачем увольнять половину рабочей силы, а не использовать то же количество сотрудников на половину времени? Почему бы не воспользоваться автоматизацией для сокращения средней рабочей недели с 40 часов до 30, а затем до 20, а затем до десяти, причем так, чтобы каждый уменьшенный блок рабочего времени считался как полный рабочий день? Это было бы возможно, если бы выгоды от автоматизации не захватили главным образом богатые и властные, а распределили их повсеместно равнозначно.
Вместо того, чтобы готовиться отражать наступление машин - это единственное, на что были способны "разрушители машин" (Луддиты), - мы должны готовиться к будущему, где есть больше свободного времени. Автоматизация делает это возможным. Но чтобы сделать это, нам сначала нужна революция в социальном мышлении.
