Администрация Трампа разрабатывает политику, которая обязывает производителей полупроводников уравнять объёмы внутреннего производства с количеством чипов, импортируемых их клиентами в США, поддерживая соотношение 1:1. Несоблюдение этого требования приведёт к введению карательных импортных пошлин, достигающих 100%.
Эта инициатива, направленная на возрождение американской полупроводниковой промышленности, скрывает в себе трагедию: она угрожает разорвать хрупкие нити глобальных цепочек поставок, создавая неразрешимые технические и логистические препятствия, где каждый шаг к самодостаточности лишь углубляет пропасть между амбицией и реальностью.
Полупроводники — основа современной электроники, от смартфонов до суперкомпьютеров, — различаются по архитектуре, техпроцессу и назначению. Например, производство одного 5-нм процессора для смартфонов, такого как Apple A19, требует передовых литографических машин EUV, стоимостью свыше $200 млн каждая, и сложных цепочек поставок, охватывающих десятки стран.
В то же время чипы для ИИ, такие как Nvidia B300, содержат миллиарды транзисторов и потребляют значительно больше энергии, что делает их производство и тестирование качественно иным процессом. Политика требует, чтобы каждый импортированный чип компенсировался одним, произведённым в США, но как измерить эквивалентность? Миллион примитивных микроконтроллеров на 65-нм техпроцессе не сравним с миллионом передовых 3-нм процессоров ни по стоимости (от $0,1 до $50 за единицу), ни по сложности, ни по стратегической ценности. Отсутствие чёткой методологии учёта обрекает инициативу на зыбкую почву.
Компании, инвестирующие в строительство фабрик в США, получат временные послабления в виде "кредитов" за обещанные объёмы производства, позволяющие импортировать чипы без пошлин на этапе строительства. Однако создание новой фабрики занимает 3–5 лет, требует инвестиций в $10–20 млрд и зависит от поставок критически важных материалов, таких как фоторезисты (80% мирового рынка контролирует Япония) и высокочистый кремний (лидируют Германия и Южная Корея). Даже с учётом таких "кредитов", различия в масштабах производства — миллион мелких чипов против миллиона крупных — делают эту систему хрупкой, как карточный домик, где равенство существует лишь на бумаге.
Реализация политики ложится тяжёлым бременем на производителей чипов, а не на компании, выпускающие конечные устройства. Глобальные лидеры, такие как Apple или Samsung, ежегодно импортируют миллиарды компонентов, встроенных в устройства, собранные в Китае, Вьетнаме или Мексике. Отслеживание происхождения каждого чипа — от процессоров до датчиков — в этих устройствах требует анализа цепочек поставок, насчитывающих до 10 000 компонентов на один смартфон. Это задача, сравнимая с картированием нейронной сети человеческого мозга, но без инструментов, способных справиться с такой сложностью. Расчёт пошлин на основе этих данных превращается в бюрократический кошмар, где ошибки неизбежны, а затраты на мониторинг могут превысить экономический эффект самой политики.
Те, кто уже расширяет производство в США — Intel, GlobalFoundries, Micron, Samsung, Texas Instruments, TSMC, — могли бы извлечь выгоду, укрепляя позиции в переговорах с клиентами, жаждущими локальных чипов. Например, TSMC в 2024 году запустила строительство фабрики в Аризоне, рассчитанной на выпуск 20 000 пластин в месяц к 2028 году, но даже это покрывает лишь 2% мирового спроса. Однако для остальных, зависящих от азиатских цепочек поставок, где 90% передовых чипов производятся в Тайване и Южной Корее, политика становится удавкой, сжимающей инновации. Рост цен на электронику, неизбежный из-за пошлин, ударит по потребителям, чья покупательная способность уже подорвана инфляцией (3,2% в США в 2024 году).
Белый дом хранит молчание, называя сообщения спекуляциями, пока не прозвучит официальное заявление. В этом затишье — горькая ирония: стремление к технологической независимости, столь благородное в своей основе, растворяется в лабиринте нереализуемых требований. Полупроводники, эти невидимые двигатели прогресса, становятся символами утраченной гармонии, где мечта о самодостаточности тонет в реальности глобального разделения труда, оставляя лишь эхо несбывшихся надежд.
Оригинал
Уникальность
