Как известно, с давних пор человечество обуревают одни и те же страсти: власть, женщины и золото. То там, то тут вспыхивают конфликты из-за чьих-то диктаторских амбиций, желания обладать очередной Еленой Прекрасной или пополнить государственную казну путем разграбления соседних стран. Казалось бы, эти довольно мелочные, а порой и низменные намерения легко перерастают в крупномасштабные и затяжные войны, порой приводящие к полной перекройке границ в континентальных масштабах.
Примечательно, что любая схватка за императорский трон или благосклонность роскошных дам тоже неизбежно выливается в борьбу за «презренный желтый металл», так как именно им приходится оплачивать услуги наемных армий, и без него не представляют своей жизни королевы красоты. Таким образом, в формуле людских страстей, какими бы сильными и роковыми они ни были, золото можно смело ставить в качестве общего знаменателя, к которому придется приводить все дроби независимо от их чувственной природы.
Неудивительно, что вот уже полтора тысячелетия люди пытаются правдами и неправдами получить золото из других, более доступных элементов, легко добываемых из земной коры. Надо признать, что при всей очевидной сегодня наивности этой затеи, реально осуществимой лишь в недрах ускорителей элементарных частиц, нескольким алхимикам все же удалось довести ее до логического конца в простых средневековых лабораториях. До сих пор непонятно, например, как некий испанец Раймундус Луллус смог «перегнать» ртуть, олово и свинец в золото высокой пробы, пошедшее на чеканку монет, и как придворным алхимикам германского императора Рудольфа II удалось изготовить 84 центнера золота в слитках.
Кстати, в его сокровищнице была обнаружена неизвестная жидкость, которую приняли не за что иное как за «красную настойку», иначе называемую «великим эликсиром». По мнению историков, это вещество добывается из легендарного «философского камня», который, по преданию, наделяет человека не только сказочным богатством, но и вечной молодостью, защитой ото всех болезней.
Быть может, знаменитый биржевой и валютный спекулянт современности Джордж Сорос тоже знает, как готовить эликсир жизни? Ведь несмотря на весьма преклонные годы он выглядит просто прекрасно, а его энергии и задору могут позавидовать даже юноши, обдумывающие будущую карьеру. В своей книге «Алхимия финансов» этот знаменитый биржевой воротила щедро делится рецептами изготовления «золота», то есть денег, даже не из любимой средневековыми кудесниками ртути, а фактически из воздуха, а также мыслей, ожиданий и убеждений прочих спекулянтов, которые он называет одним словом -«рефлексия».
В отличие от нашедших философский камень средневековых «коллег по цеху» Сорос не спрятал рецепты своего успеха под семью замками, а щедро поделился ими на страницах книги, и теперь каждый желающий разбогатеть на бирже может смело брать на вооружение описанные там методы. Они были выработаны путем долгих наблюдений за колебаниями котировок и тщательного обдумывания причин, приводящих к ценовым подъемам и спадам. Не исключено, что некоторые изложенные в книге законы рынка автор вывел и на основе собственного трудового пути, который сплошь состоит из провалов в расставленные жизнью ловушки и захватывающих дух скачков к заоблачным финансовым высотам.
Родился Дьердь Шварц – именно такие имя и фамилия были у финансового гения в его младые годы - в 1930 году в венгерском городе Будапеште в типичной еврейской интеллигентной семье. Отец Дьердя Тивадар работал адвокатом и активно участвовал в жизни местной общины евреев. Ведомый гражданским долгом, Тивадар не остался в стороне от разгоревшейся на европейских просторах Первой мировой войны, и в 1914 году добровольно отправился на фронт, чтобы воевать за Австро-Венгрию. Там его ждали русский плен и трехлетнее заточение в Сибири вплоть до конца гражданской войны в 1920 году. Именно тогда Тивадару удалось, проявив немалую изобретательность, бежать из плена и даже вернуться на родные венгерские просторы. Дома он увлекся языком эсперанто, причем не только активно изучал его сам и пытался издавать на нем журнал, но и сделал этот язык повседневной реальностью для своих детей. С тех пор финансовый гуру Джордж Сорос легко изъясняется на этом диковинном наречии.
Филологическим пристрастиям своего отца он обязан и получением новой фамилии. Когда в тридцатых годах в Венгрии стало расти неприязненное отношение к евреям, Тивадар решил не искушать судьбу и заменить фамилию на менее опасную в сложившихся реалиях. При этом он показал себя как большой ценитель тайных смыслов и скрытых символов. Мало того, что его воображение породило палиндром, то есть слово, при обратном прочтении пишущееся так же, как и при прямом - Soros. По-венгерски оно звучит как «шорош», что значит «преемник». На иврите «шор» значит «бык», а «шорош», если верить некоторым изысканиям на эту тему – «фонд». Есть у данного слова значение и на языке эсперанто – «непременно вырастет». Даже удивительно, как плотно переплелись эти смыслы с последующей биографией Дьердя. Со своим многомиллиардным капиталом он не раз признавался одним из богатейших людей мира, у него есть свой фонд, и ему хорошо знакома «бычья» игра на бирже.
От матери Элизабет юный Дьердь перенял пристрастие к искусству. Он с интересом изучал школы живописи и технику рисования, немного меньше его занимала музыка. Помимо родного венгерского и привитого отцом эсперанто Дьердь постепенно изучил французский, английский и немецкий языки, что в будущем позволило ему вести часть деловых переговоров не прибегая к услугам переводчиков.
Надо заметить, что при всем этом мальчик вовсе не был «книжным червем» и много времени посвящал спортивным занятиям. Он отлично плавал, играл в теннис, ловко управлялся с парусом. Но, похоже, наибольшее удовольствие ему приносила деловая игра «Капитал» - своего рода европейский аналог знаменитой американской забавы «Монополия». Пристрастившись к ней с семи лет, он освоил ее во всех мелочах и, часто играя в «Капитал» с ровесниками, практически всегда выходил победителем.
Вообще, образ юного Дьердя никак не вяжется с привычным сегодня типом многообещающего подростка, настроенного сделать солидную карьеру. По воспоминаниям одноклассников, он нередко вел себя вызывающе, сыпал оскорблениями, охотно встревал в драки и в итоге даже научился боксировать. Уже тогда он проявил удивительную убежденность в верности своих житейских взглядов и, отстаивая свою точку зрения, мог даже легко нахамить старшим. В учебе он не блистал и по сегодняшним меркам был твердым троечником, - правда, мысли свои излагать умел хорошо.
Как правило, люди с таким психотипом рано сворачивают с ровного жизненного пути и потом постигают законы бытия уже за тюремной оградой под присмотром стоящих на вышках надзирателей. Возможно, от такого развития событий Сороса спасла очередная война, быстро ставшая Второй мировой. Из дерзкого «охотника» и хама она превратила его в «добычу», попавшую в ситуацию непрерывного «гона». Немецкая армия, походившая на вырвавшегося из бутылки злого джинна, желавшего отомстить за тысячелетнее заточение, крушила на своем пути все и вся. Истребив к 1944 году больше половины европейских евреев, она постепенно подбиралась к еще живым венгерским евреям, которых насчитывалось ни много ни мало миллион.
Семье Сороса не оставалось ничего, кроме как уйти в глухое подполье и прятаться от смерти то в каменном подвале, то в мансардных помещениях у знакомых. Как ни странно, именно этот наполненный смертельной опасностью и кипящим адреналином период своей жизни Сорос теперь считает наилучшим. Тогда ему удалось выжить лишь потому, что отец, не побоявшись расстрела за подделку документов, снабдил членов своей семьи липовыми удостоверениями. Подросток твердо усвоил, что в экстремальной ситуации нужно уметь действовать нестандартно, так как расплатой за умственную инерцию может быть не что иное как смерть. На его глазах огромное множество евреев, не решившихся уехать из зоны оккупации или перейти на конспиративное положение, было истреблено фашистами. Об этих тяжелых днях он потом скажет: «Жизненный урок, который я усвоил именно во время войны, состоит в том, что иногда можно потерять все, даже собственную жизнь, если не рисковать».
Переезд в Лондон
По окончании войны Дьердь возобновил обучение в школе, но к этому времени у него появилось стойкое желание перебраться из Центральной Европы, где все сильнее ощущалось влияние победившего тоталитарного социализма, в Западную, на которую распространялось влияние столпов капитализма США. Уже в 1947 году 17-летний юноша смело отправился «в люди». Проведя некоторое время в швейцарском Берне, он потом переместился в Лондон. Отец снабдил его деньгами на дорогу, но в британской столице, издавна славившейся своей немыслимой дороговизной, Джорджу, - как он стал называть себя, - нужно было добывать средства на пропитание уже собственными силами.
Можно сказать, что ему повезло, так как первым рабочим местом молодого венгерского еврея, - в современном понимании «гастарбайтера из нищей Восточной Европы», - стал уютный ресторан, где обычно гуляла местная знать, богачи и звезды киноэкрана. Это позволило ему спасаться от голода поглощением объедков с «барских столов», - как правило, пирожными. При этом питавшийся рыбой кот хозяина вызывал у юноши черную зависть, но так уж устроено английское общество, что «всяк сверчок твердо знай свой шесток», и уж если ты пришлый наемный работник, то не претендуй на привилегии местного «уважаемого кота».
Далее на трудовом пути венгра были сбор яблок на ферме в Саффолке и работа маляром. Этот период запомнился ему как пора постоянного поиска средств на пропитание, бедности и одиночества. Но после треволнений военной поры подобные неурядицы были сущим пустяком, а молодость всегда наполняет человека оптимизмом, как бы трудно ему ни приходилось.
Вскоре в этом темном царстве блеснул первый луч света, когда в 1949 году Джордж поступил в знаменитую Лондонскую школу экономики. Там ему посчастливилось побывать на лекциях у целого ряда авторитетнейших ученых. При этом самое сильное впечатление на него произвел беженец из Австрии философ Карл Поппер, которого можно считать главным наставником Сороса. Впоследствии он будет активно внедрять в жизнь идеи Поппера о так называемом «открытом обществе», но при этом довольно своеобразно, поскольку вопреки убеждениям учителя, считавшего философию отвлеченной наукой, применил его принципы как руководство к получению доходов. Со временем Сорос-философ даже создаст и в мелочах разработает теорию мышления и будет много рассуждать о его влиянии на движение рыночных котировок.
Долгий и тернистый путь к вершине
Как и сегодня, диплом о высшем образовании в начале пятидесятых годов был вовсе не пропуском в большую жизнь, а скорее красиво оформленной открыткой для семейного альбома. Поэтому «молодой лев» Сорос, оставив за плечами знаменитую экономическую школу, продолжил поистине «горьковские» скитания по английским городам и весям в поисках пропитания и твердой почвы под ногами. Он торговал сумками в Блэкпуле, обивал пороги в столичном инвестиционном банке, рассылал свое резюме в прочие лондонские финучреждения. Удача долго не улыбалась ему, так как он не мог похвастать ни связями, ни знатностью.
Правда, как и полагается настоящему гастарбайтеру, он нашел-таки в чужом городе земляка-венгра, который и принял его на работу в свою брокерскую фирму. Обуреваемый жаждой деятельности, Сорос с энтузиазмом взялся за торговлю ценными бумагами золотых приисков, чтобы попробовать заработать на курсовой разнице. Скоро он понял, что за океаном, в Новом Свете, среди деловых кварталов Нью-Йорка сможет разрабатывать куда как более щедрую золотую жилу, и в 1956 году влекомый жаждой наживы и подгоняемый голосом кочевнической крови амбициозный венгерский еврей снова собрал чемодан для дальней поездки.
Нью-Йорк, Нью-Йорк! И Уолл-стрит
Огромный жизненный опыт и свойственная эмигрантам энергичность помогли Джорджу быстро освоиться в американском финансовом мире. В 1967 году он уже руководил исследованиями в хорошо известной брокерской конторе «Арнольд и Блейхредер», торговавшей на рынках ценных бумаг в Европе. Его благосостояние быстро росло, и в 1969 году он сделал крупную инвестицию, вложив четыре миллиона долларов в новый хедж-фонд, который получил имя «Дабл Игл Фанд».
Каждый новый шаг по дороге большого биржевого бизнеса приносил Соросу все большее разочарование в господствовавшей тогда теории рационального инвестирования и объективного анализа фондового рынка. В 1970 году он пишет статью о том, что эффективные инвестиционные схемы должны основываться вовсе не на исследовании текущих показателей и попытках угадать движение котировок, а на хорошем понимании психологии инвесторов. В своей деятельности они, конечно, исходят из рациональных соображений, однако каждая их операция влияет на настроения прочих игроков, тем самым вызывая иррациональные колебания котировок.
На первый взгляд его теория выглядит смешно и нелепо, однако на практике каждый доллар, вложенный в «Дабл Игл», под управлением Сороса к настоящему моменту принес инвесторам по пять с половиной тысяч долларов. Ну а победителей, как известно, не судят – их чествуют, им рукоплещут, их портреты вешают на стенах в залах славы.
Проводя необычную политику инвестирования, Сорос почувствовал, что в рамках фонда ему было уже тесновато, и создал на его основе финансовую группу «Квантум». Руководствуясь предчувствиями, интуицией и, по некоторым утверждениям, сугубо секретной инсайдерской информацией, Сорос быстро богател, инвестируя средства то в акции американских военных предприятий, то в британские гособлигации. К началу восьмидесятых годов в копилке «Квантума» набралось почти 400 миллионов долларов – то есть в сотню раз больше, чем было вложено в него на момент основания, когда он еще назывался «Дабл Игл». И это при том, что в 70-х годах фондовый рынок постигла череда непростых испытаний. Неудивительно, что в 1981 году отраслевой журнал «Institutional Investor» присвоил Соросу титул величайшего в мире фондового управляющего. Без какой бы то ни было ложной скромности Сорос полностью согласился с этой оценкой. Он даже считал себя «механизмом, безупречно выполняющим поставленные перед ним задачи».
Американские горки
Но, как это часто бывает, работа слишком сильно поглотила Сороса, и он сам не заметил, как отошел от главного принципа своей деловой теории: рынок – это прежде всего психика, то есть «рефлексия». Его психика серьезно истощилась, а нервная система была подорвана. Несмотря на огромный финансовый успех он чувствовал себя глубоко несчастным человеком. На него обрушились болезни, а отношения с ближним кругом становились все хуже и хуже. Он расстался с деловым компаньоном Джимом Роджерсом, бывшим коллегой из «Блейхредера», почти десяток лет помогавшим ковать соросовские капиталы. И фортуна тут же отвернулась от «Квантума», который мигом потерял почти четверть своего капитала. Неудачи начали преследовать фонд одна за другой, и он быстро опустел в общей сложности на 200 миллионов долларов.
У каждого Кутузова должен быть свой совет в Филях
Как известно, знаменитый русский полководец после проведенного в Подмосковье совещания принял решение отступить от столицы и оставить ее на разграбление наполеоновской армии. В итоге французы триумфально вошли в город, не понимая, что там их ждала западня: они стали мародерствовать, распечатали винные погреба и вскоре потеряли как человеческий облик, так и армейскую выучку. Дальнейшая печальная судьба французских захватчиков хорошо известна.
Так и Сорос, преследуемый поистине «наполеоновскими» по масштабу проблемами, решил взять «у рынка» передышку. Он перепоручил управление капиталами другим инвесторам, а сам «взял отпуск» для серьезных раздумий. Как и положено настоящему американцу, он обратился за помощью к психоаналитику, который помог Соросу преодолеть ряд возрастных проблем. Чрезмерное нервное напряжение постепенно ушло в прошлое, и он уже гораздо спокойней смотрел на успехи и неудачи своего фонда. Помог и дневник, где Сорос стал фиксировать свою собственную «рефлексию» по поводу оптимальной инвестиционной политики. Таким образом он пытался с помощью самоанализа покончить с бесконечной нервотрепкой и направить мышление в более здоровое русло.
Передышка пошла на пользу, и в 1984 году Джордж с новыми силами вернулся в мир больших инвестиций. В 1985-м, осуществив многоходовый план игры против американской валюты, Сорос за четыре месяца увеличил капитал своего фонда на 35%, то есть на 230 миллионов долларов. При этом он «на полном серьезе» утверждал, что к столь ошеломляющему успеху его привело не что иное, как ведение дневника. Он даже в шутку говорил знакомым, что получил самый большой писательский гонорар на свете. На страницах этого же дневника фиксировался и ход дерзкой рыночной атаки на доллар, принесшей Соросу, по его словам, «самый большой куш за всю историю».
Естественно, столь ценная хроника не могла оставаться личным достоянием ее автора, и спустя время дневник Сороса вошел в его книгу «Алхимия финансов», позволив широкому кругу читателей проследить за тем, как в уме инвестора-авантюриста тонны золота были выплавлены из мыслей, чувств, предположений и ожиданий. Почести и общественное признание посыпались на недавнего неврастеника, волка-одиночку и даже психопата Сороса как из рога изобилия. Авторитетное в деловых кругах издание The Economist назвало его «самым интригующим инвестором в мире», а популярный журнал Fortune назвал бывшего официанта и маляра «самым удачливым инвестором своего времени, наделенным способностью предвидеть будущее».
Опять «спад-подъем»
Но, наверное, только сам «ясновидящий» предприимчивый венгерский еврей мог знать о том, что дифирамбы и лавровые венки – это вовсе не повод отлить себе памятник из золота или начать строить для себя огромную пирамиду-усыпальницу. Сорос был полностью готов к тем явлениям, которым уделил немало внимания уже на первых страницах «Алхимии финансов» - то есть к очередным неизбежным спадам и подъемам. После того, как он тесно сошелся с горячим поклонником этой самой книги Стэнли Дракенмиллером, - гораздо более молодым, чем «старый волк» Джим Роджерс, фондовым управляющим, Сорос, наверное, преисполнился непозволительной для «старого лиса» энергией «молодого щенка».
Джордж Сорос и Стэнли Дракенмиллер
В итоге осенью 1987 года он провел ряд невразумительных рыночных операций, лихо опустошивших «Квантум» на 840 миллионов долларов, из которых 200 миллионов были его собственным капиталом, а остальные деньги – клиентскими вкладами и кредитами. В прессе даже появился весьма нелестный отзыв о Соросе, который был назван «ничтожеством».
Кстати, для принявшего самое активное участие в этих событиях «юного» брокера Дракенмиллера «черный понедельник» 19 октября 1987 года, когда индекс Доу Джонса рухнул на 22,6%, прошел гораздо менее болезненно, так как он предпринял отчаянные усилия, чтобы «выскочить» из падавшего рынка, и под его управлением было несравнимо меньше позиций, чем у хозяина «Квантума».
Но вот уже через пять лет, в 1992 году, Сорос проводит просто эпохальную операцию против фунта стерлингов и получает титул человека, «обрушившего Банк Великобритании». Возможно, таким образом он отомстил англичанам за те лишения и унижения, которые перенес на их земле на заре своей карьеры. С тех пор 19 сентября 1992 года в Объединенном Королевстве называют «черной средой», так как из-за стремительного падения фунта его даже пришлось вывести с европейского валютного рынка. Ну а Сорос может считать эту среду самой веселой в своей жизни, поскольку за один день он заработал более 1,1 миллиардов долларов.
Однако вместо того, чтобы уйти с этими деньгами на давно заслуженный и хорошо обеспеченный отдых, седеющий спекулянт пустился в еще более тяжкие рыночные авантюры. Увы, с 1997 года «Квантум» постепенно разорялся и терял репутацию сверхприбыльного фонда. Сорос делал одну грубую ошибку за другой и потерял много денег на сделках с акциями «Связьинвеста», ошибочной игре с акциями Интернет-компаний, неверном прогнозе курса евро. За период с 1999 по 2000 годы Сорос потерял примерно 6,5 миллиардов долларов.
Таких темпов разорения не перенес даже давний поклонник и старый друг Джорджа Дракенмиллер, с 1989 года управлявший «Квантумом». Он подал в отставку и заявил, что допустил ряд грубейших ошибок, не выведя активы с рынка вовремя, так как игра на бирже превратилась для него в наркотик, и азарт вытеснил на задний план все здравые соображения.
Наверное, единственным из вкладчиков «Квантума», не погрузившимся в этой печальной ситуации в глубокое уныние и стойко перенесшим насмешки завистливых злопыхателей, был сам старина Сорос-Шварц. Ведь многомиллиардные потери – это сущий пустяк по сравнению с риском принять смерть от немецкой пули, необходимостью доедать чужие пирожные после чужого праздника жизни или работать на чужбине маляром за копейки.
Выдержать очередной удар судьбы постаревшему и потерявшему былое чутье Дьердю помогает и его простой секрет успеха. "Я разбогател только потому, что знал, когда был не прав. Я выжил по одной причине - умею признавать собственные ошибки. Да, я падал так, что спина очень долго болела. Но я знал, что ошибка - еще не поражение. Нужно продолжать борьбу, быть готовым к ней. И боль из спины уходила только после того, как я принимал новое решение..."
Примечательно, что любая схватка за императорский трон или благосклонность роскошных дам тоже неизбежно выливается в борьбу за «презренный желтый металл», так как именно им приходится оплачивать услуги наемных армий, и без него не представляют своей жизни королевы красоты. Таким образом, в формуле людских страстей, какими бы сильными и роковыми они ни были, золото можно смело ставить в качестве общего знаменателя, к которому придется приводить все дроби независимо от их чувственной природы.
Неудивительно, что вот уже полтора тысячелетия люди пытаются правдами и неправдами получить золото из других, более доступных элементов, легко добываемых из земной коры. Надо признать, что при всей очевидной сегодня наивности этой затеи, реально осуществимой лишь в недрах ускорителей элементарных частиц, нескольким алхимикам все же удалось довести ее до логического конца в простых средневековых лабораториях. До сих пор непонятно, например, как некий испанец Раймундус Луллус смог «перегнать» ртуть, олово и свинец в золото высокой пробы, пошедшее на чеканку монет, и как придворным алхимикам германского императора Рудольфа II удалось изготовить 84 центнера золота в слитках.
Кстати, в его сокровищнице была обнаружена неизвестная жидкость, которую приняли не за что иное как за «красную настойку», иначе называемую «великим эликсиром». По мнению историков, это вещество добывается из легендарного «философского камня», который, по преданию, наделяет человека не только сказочным богатством, но и вечной молодостью, защитой ото всех болезней.
Быть может, знаменитый биржевой и валютный спекулянт современности Джордж Сорос тоже знает, как готовить эликсир жизни? Ведь несмотря на весьма преклонные годы он выглядит просто прекрасно, а его энергии и задору могут позавидовать даже юноши, обдумывающие будущую карьеру. В своей книге «Алхимия финансов» этот знаменитый биржевой воротила щедро делится рецептами изготовления «золота», то есть денег, даже не из любимой средневековыми кудесниками ртути, а фактически из воздуха, а также мыслей, ожиданий и убеждений прочих спекулянтов, которые он называет одним словом -«рефлексия».
В отличие от нашедших философский камень средневековых «коллег по цеху» Сорос не спрятал рецепты своего успеха под семью замками, а щедро поделился ими на страницах книги, и теперь каждый желающий разбогатеть на бирже может смело брать на вооружение описанные там методы. Они были выработаны путем долгих наблюдений за колебаниями котировок и тщательного обдумывания причин, приводящих к ценовым подъемам и спадам. Не исключено, что некоторые изложенные в книге законы рынка автор вывел и на основе собственного трудового пути, который сплошь состоит из провалов в расставленные жизнью ловушки и захватывающих дух скачков к заоблачным финансовым высотам.
Родился Дьердь Шварц – именно такие имя и фамилия были у финансового гения в его младые годы - в 1930 году в венгерском городе Будапеште в типичной еврейской интеллигентной семье. Отец Дьердя Тивадар работал адвокатом и активно участвовал в жизни местной общины евреев. Ведомый гражданским долгом, Тивадар не остался в стороне от разгоревшейся на европейских просторах Первой мировой войны, и в 1914 году добровольно отправился на фронт, чтобы воевать за Австро-Венгрию. Там его ждали русский плен и трехлетнее заточение в Сибири вплоть до конца гражданской войны в 1920 году. Именно тогда Тивадару удалось, проявив немалую изобретательность, бежать из плена и даже вернуться на родные венгерские просторы. Дома он увлекся языком эсперанто, причем не только активно изучал его сам и пытался издавать на нем журнал, но и сделал этот язык повседневной реальностью для своих детей. С тех пор финансовый гуру Джордж Сорос легко изъясняется на этом диковинном наречии.
Филологическим пристрастиям своего отца он обязан и получением новой фамилии. Когда в тридцатых годах в Венгрии стало расти неприязненное отношение к евреям, Тивадар решил не искушать судьбу и заменить фамилию на менее опасную в сложившихся реалиях. При этом он показал себя как большой ценитель тайных смыслов и скрытых символов. Мало того, что его воображение породило палиндром, то есть слово, при обратном прочтении пишущееся так же, как и при прямом - Soros. По-венгерски оно звучит как «шорош», что значит «преемник». На иврите «шор» значит «бык», а «шорош», если верить некоторым изысканиям на эту тему – «фонд». Есть у данного слова значение и на языке эсперанто – «непременно вырастет». Даже удивительно, как плотно переплелись эти смыслы с последующей биографией Дьердя. Со своим многомиллиардным капиталом он не раз признавался одним из богатейших людей мира, у него есть свой фонд, и ему хорошо знакома «бычья» игра на бирже.
От матери Элизабет юный Дьердь перенял пристрастие к искусству. Он с интересом изучал школы живописи и технику рисования, немного меньше его занимала музыка. Помимо родного венгерского и привитого отцом эсперанто Дьердь постепенно изучил французский, английский и немецкий языки, что в будущем позволило ему вести часть деловых переговоров не прибегая к услугам переводчиков.
Надо заметить, что при всем этом мальчик вовсе не был «книжным червем» и много времени посвящал спортивным занятиям. Он отлично плавал, играл в теннис, ловко управлялся с парусом. Но, похоже, наибольшее удовольствие ему приносила деловая игра «Капитал» - своего рода европейский аналог знаменитой американской забавы «Монополия». Пристрастившись к ней с семи лет, он освоил ее во всех мелочах и, часто играя в «Капитал» с ровесниками, практически всегда выходил победителем.
Вообще, образ юного Дьердя никак не вяжется с привычным сегодня типом многообещающего подростка, настроенного сделать солидную карьеру. По воспоминаниям одноклассников, он нередко вел себя вызывающе, сыпал оскорблениями, охотно встревал в драки и в итоге даже научился боксировать. Уже тогда он проявил удивительную убежденность в верности своих житейских взглядов и, отстаивая свою точку зрения, мог даже легко нахамить старшим. В учебе он не блистал и по сегодняшним меркам был твердым троечником, - правда, мысли свои излагать умел хорошо.
Как правило, люди с таким психотипом рано сворачивают с ровного жизненного пути и потом постигают законы бытия уже за тюремной оградой под присмотром стоящих на вышках надзирателей. Возможно, от такого развития событий Сороса спасла очередная война, быстро ставшая Второй мировой. Из дерзкого «охотника» и хама она превратила его в «добычу», попавшую в ситуацию непрерывного «гона». Немецкая армия, походившая на вырвавшегося из бутылки злого джинна, желавшего отомстить за тысячелетнее заточение, крушила на своем пути все и вся. Истребив к 1944 году больше половины европейских евреев, она постепенно подбиралась к еще живым венгерским евреям, которых насчитывалось ни много ни мало миллион.
Семье Сороса не оставалось ничего, кроме как уйти в глухое подполье и прятаться от смерти то в каменном подвале, то в мансардных помещениях у знакомых. Как ни странно, именно этот наполненный смертельной опасностью и кипящим адреналином период своей жизни Сорос теперь считает наилучшим. Тогда ему удалось выжить лишь потому, что отец, не побоявшись расстрела за подделку документов, снабдил членов своей семьи липовыми удостоверениями. Подросток твердо усвоил, что в экстремальной ситуации нужно уметь действовать нестандартно, так как расплатой за умственную инерцию может быть не что иное как смерть. На его глазах огромное множество евреев, не решившихся уехать из зоны оккупации или перейти на конспиративное положение, было истреблено фашистами. Об этих тяжелых днях он потом скажет: «Жизненный урок, который я усвоил именно во время войны, состоит в том, что иногда можно потерять все, даже собственную жизнь, если не рисковать».
Переезд в Лондон
По окончании войны Дьердь возобновил обучение в школе, но к этому времени у него появилось стойкое желание перебраться из Центральной Европы, где все сильнее ощущалось влияние победившего тоталитарного социализма, в Западную, на которую распространялось влияние столпов капитализма США. Уже в 1947 году 17-летний юноша смело отправился «в люди». Проведя некоторое время в швейцарском Берне, он потом переместился в Лондон. Отец снабдил его деньгами на дорогу, но в британской столице, издавна славившейся своей немыслимой дороговизной, Джорджу, - как он стал называть себя, - нужно было добывать средства на пропитание уже собственными силами.
Можно сказать, что ему повезло, так как первым рабочим местом молодого венгерского еврея, - в современном понимании «гастарбайтера из нищей Восточной Европы», - стал уютный ресторан, где обычно гуляла местная знать, богачи и звезды киноэкрана. Это позволило ему спасаться от голода поглощением объедков с «барских столов», - как правило, пирожными. При этом питавшийся рыбой кот хозяина вызывал у юноши черную зависть, но так уж устроено английское общество, что «всяк сверчок твердо знай свой шесток», и уж если ты пришлый наемный работник, то не претендуй на привилегии местного «уважаемого кота».
Далее на трудовом пути венгра были сбор яблок на ферме в Саффолке и работа маляром. Этот период запомнился ему как пора постоянного поиска средств на пропитание, бедности и одиночества. Но после треволнений военной поры подобные неурядицы были сущим пустяком, а молодость всегда наполняет человека оптимизмом, как бы трудно ему ни приходилось.
Вскоре в этом темном царстве блеснул первый луч света, когда в 1949 году Джордж поступил в знаменитую Лондонскую школу экономики. Там ему посчастливилось побывать на лекциях у целого ряда авторитетнейших ученых. При этом самое сильное впечатление на него произвел беженец из Австрии философ Карл Поппер, которого можно считать главным наставником Сороса. Впоследствии он будет активно внедрять в жизнь идеи Поппера о так называемом «открытом обществе», но при этом довольно своеобразно, поскольку вопреки убеждениям учителя, считавшего философию отвлеченной наукой, применил его принципы как руководство к получению доходов. Со временем Сорос-философ даже создаст и в мелочах разработает теорию мышления и будет много рассуждать о его влиянии на движение рыночных котировок.
Долгий и тернистый путь к вершине
Как и сегодня, диплом о высшем образовании в начале пятидесятых годов был вовсе не пропуском в большую жизнь, а скорее красиво оформленной открыткой для семейного альбома. Поэтому «молодой лев» Сорос, оставив за плечами знаменитую экономическую школу, продолжил поистине «горьковские» скитания по английским городам и весям в поисках пропитания и твердой почвы под ногами. Он торговал сумками в Блэкпуле, обивал пороги в столичном инвестиционном банке, рассылал свое резюме в прочие лондонские финучреждения. Удача долго не улыбалась ему, так как он не мог похвастать ни связями, ни знатностью.
Правда, как и полагается настоящему гастарбайтеру, он нашел-таки в чужом городе земляка-венгра, который и принял его на работу в свою брокерскую фирму. Обуреваемый жаждой деятельности, Сорос с энтузиазмом взялся за торговлю ценными бумагами золотых приисков, чтобы попробовать заработать на курсовой разнице. Скоро он понял, что за океаном, в Новом Свете, среди деловых кварталов Нью-Йорка сможет разрабатывать куда как более щедрую золотую жилу, и в 1956 году влекомый жаждой наживы и подгоняемый голосом кочевнической крови амбициозный венгерский еврей снова собрал чемодан для дальней поездки.
Нью-Йорк, Нью-Йорк! И Уолл-стрит
Огромный жизненный опыт и свойственная эмигрантам энергичность помогли Джорджу быстро освоиться в американском финансовом мире. В 1967 году он уже руководил исследованиями в хорошо известной брокерской конторе «Арнольд и Блейхредер», торговавшей на рынках ценных бумаг в Европе. Его благосостояние быстро росло, и в 1969 году он сделал крупную инвестицию, вложив четыре миллиона долларов в новый хедж-фонд, который получил имя «Дабл Игл Фанд».
Каждый новый шаг по дороге большого биржевого бизнеса приносил Соросу все большее разочарование в господствовавшей тогда теории рационального инвестирования и объективного анализа фондового рынка. В 1970 году он пишет статью о том, что эффективные инвестиционные схемы должны основываться вовсе не на исследовании текущих показателей и попытках угадать движение котировок, а на хорошем понимании психологии инвесторов. В своей деятельности они, конечно, исходят из рациональных соображений, однако каждая их операция влияет на настроения прочих игроков, тем самым вызывая иррациональные колебания котировок.
На первый взгляд его теория выглядит смешно и нелепо, однако на практике каждый доллар, вложенный в «Дабл Игл», под управлением Сороса к настоящему моменту принес инвесторам по пять с половиной тысяч долларов. Ну а победителей, как известно, не судят – их чествуют, им рукоплещут, их портреты вешают на стенах в залах славы.
Проводя необычную политику инвестирования, Сорос почувствовал, что в рамках фонда ему было уже тесновато, и создал на его основе финансовую группу «Квантум». Руководствуясь предчувствиями, интуицией и, по некоторым утверждениям, сугубо секретной инсайдерской информацией, Сорос быстро богател, инвестируя средства то в акции американских военных предприятий, то в британские гособлигации. К началу восьмидесятых годов в копилке «Квантума» набралось почти 400 миллионов долларов – то есть в сотню раз больше, чем было вложено в него на момент основания, когда он еще назывался «Дабл Игл». И это при том, что в 70-х годах фондовый рынок постигла череда непростых испытаний. Неудивительно, что в 1981 году отраслевой журнал «Institutional Investor» присвоил Соросу титул величайшего в мире фондового управляющего. Без какой бы то ни было ложной скромности Сорос полностью согласился с этой оценкой. Он даже считал себя «механизмом, безупречно выполняющим поставленные перед ним задачи».
Американские горки
Но, как это часто бывает, работа слишком сильно поглотила Сороса, и он сам не заметил, как отошел от главного принципа своей деловой теории: рынок – это прежде всего психика, то есть «рефлексия». Его психика серьезно истощилась, а нервная система была подорвана. Несмотря на огромный финансовый успех он чувствовал себя глубоко несчастным человеком. На него обрушились болезни, а отношения с ближним кругом становились все хуже и хуже. Он расстался с деловым компаньоном Джимом Роджерсом, бывшим коллегой из «Блейхредера», почти десяток лет помогавшим ковать соросовские капиталы. И фортуна тут же отвернулась от «Квантума», который мигом потерял почти четверть своего капитала. Неудачи начали преследовать фонд одна за другой, и он быстро опустел в общей сложности на 200 миллионов долларов.
У каждого Кутузова должен быть свой совет в Филях
Как известно, знаменитый русский полководец после проведенного в Подмосковье совещания принял решение отступить от столицы и оставить ее на разграбление наполеоновской армии. В итоге французы триумфально вошли в город, не понимая, что там их ждала западня: они стали мародерствовать, распечатали винные погреба и вскоре потеряли как человеческий облик, так и армейскую выучку. Дальнейшая печальная судьба французских захватчиков хорошо известна.
Так и Сорос, преследуемый поистине «наполеоновскими» по масштабу проблемами, решил взять «у рынка» передышку. Он перепоручил управление капиталами другим инвесторам, а сам «взял отпуск» для серьезных раздумий. Как и положено настоящему американцу, он обратился за помощью к психоаналитику, который помог Соросу преодолеть ряд возрастных проблем. Чрезмерное нервное напряжение постепенно ушло в прошлое, и он уже гораздо спокойней смотрел на успехи и неудачи своего фонда. Помог и дневник, где Сорос стал фиксировать свою собственную «рефлексию» по поводу оптимальной инвестиционной политики. Таким образом он пытался с помощью самоанализа покончить с бесконечной нервотрепкой и направить мышление в более здоровое русло.
Передышка пошла на пользу, и в 1984 году Джордж с новыми силами вернулся в мир больших инвестиций. В 1985-м, осуществив многоходовый план игры против американской валюты, Сорос за четыре месяца увеличил капитал своего фонда на 35%, то есть на 230 миллионов долларов. При этом он «на полном серьезе» утверждал, что к столь ошеломляющему успеху его привело не что иное, как ведение дневника. Он даже в шутку говорил знакомым, что получил самый большой писательский гонорар на свете. На страницах этого же дневника фиксировался и ход дерзкой рыночной атаки на доллар, принесшей Соросу, по его словам, «самый большой куш за всю историю».
Естественно, столь ценная хроника не могла оставаться личным достоянием ее автора, и спустя время дневник Сороса вошел в его книгу «Алхимия финансов», позволив широкому кругу читателей проследить за тем, как в уме инвестора-авантюриста тонны золота были выплавлены из мыслей, чувств, предположений и ожиданий. Почести и общественное признание посыпались на недавнего неврастеника, волка-одиночку и даже психопата Сороса как из рога изобилия. Авторитетное в деловых кругах издание The Economist назвало его «самым интригующим инвестором в мире», а популярный журнал Fortune назвал бывшего официанта и маляра «самым удачливым инвестором своего времени, наделенным способностью предвидеть будущее».
Опять «спад-подъем»
Но, наверное, только сам «ясновидящий» предприимчивый венгерский еврей мог знать о том, что дифирамбы и лавровые венки – это вовсе не повод отлить себе памятник из золота или начать строить для себя огромную пирамиду-усыпальницу. Сорос был полностью готов к тем явлениям, которым уделил немало внимания уже на первых страницах «Алхимии финансов» - то есть к очередным неизбежным спадам и подъемам. После того, как он тесно сошелся с горячим поклонником этой самой книги Стэнли Дракенмиллером, - гораздо более молодым, чем «старый волк» Джим Роджерс, фондовым управляющим, Сорос, наверное, преисполнился непозволительной для «старого лиса» энергией «молодого щенка».
Джордж Сорос и Стэнли Дракенмиллер
В итоге осенью 1987 года он провел ряд невразумительных рыночных операций, лихо опустошивших «Квантум» на 840 миллионов долларов, из которых 200 миллионов были его собственным капиталом, а остальные деньги – клиентскими вкладами и кредитами. В прессе даже появился весьма нелестный отзыв о Соросе, который был назван «ничтожеством».
Кстати, для принявшего самое активное участие в этих событиях «юного» брокера Дракенмиллера «черный понедельник» 19 октября 1987 года, когда индекс Доу Джонса рухнул на 22,6%, прошел гораздо менее болезненно, так как он предпринял отчаянные усилия, чтобы «выскочить» из падавшего рынка, и под его управлением было несравнимо меньше позиций, чем у хозяина «Квантума».
Но вот уже через пять лет, в 1992 году, Сорос проводит просто эпохальную операцию против фунта стерлингов и получает титул человека, «обрушившего Банк Великобритании». Возможно, таким образом он отомстил англичанам за те лишения и унижения, которые перенес на их земле на заре своей карьеры. С тех пор 19 сентября 1992 года в Объединенном Королевстве называют «черной средой», так как из-за стремительного падения фунта его даже пришлось вывести с европейского валютного рынка. Ну а Сорос может считать эту среду самой веселой в своей жизни, поскольку за один день он заработал более 1,1 миллиардов долларов.
Однако вместо того, чтобы уйти с этими деньгами на давно заслуженный и хорошо обеспеченный отдых, седеющий спекулянт пустился в еще более тяжкие рыночные авантюры. Увы, с 1997 года «Квантум» постепенно разорялся и терял репутацию сверхприбыльного фонда. Сорос делал одну грубую ошибку за другой и потерял много денег на сделках с акциями «Связьинвеста», ошибочной игре с акциями Интернет-компаний, неверном прогнозе курса евро. За период с 1999 по 2000 годы Сорос потерял примерно 6,5 миллиардов долларов.
Таких темпов разорения не перенес даже давний поклонник и старый друг Джорджа Дракенмиллер, с 1989 года управлявший «Квантумом». Он подал в отставку и заявил, что допустил ряд грубейших ошибок, не выведя активы с рынка вовремя, так как игра на бирже превратилась для него в наркотик, и азарт вытеснил на задний план все здравые соображения.
Наверное, единственным из вкладчиков «Квантума», не погрузившимся в этой печальной ситуации в глубокое уныние и стойко перенесшим насмешки завистливых злопыхателей, был сам старина Сорос-Шварц. Ведь многомиллиардные потери – это сущий пустяк по сравнению с риском принять смерть от немецкой пули, необходимостью доедать чужие пирожные после чужого праздника жизни или работать на чужбине маляром за копейки.
Выдержать очередной удар судьбы постаревшему и потерявшему былое чутье Дьердю помогает и его простой секрет успеха. "Я разбогател только потому, что знал, когда был не прав. Я выжил по одной причине - умею признавать собственные ошибки. Да, я падал так, что спина очень долго болела. Но я знал, что ошибка - еще не поражение. Нужно продолжать борьбу, быть готовым к ней. И боль из спины уходила только после того, как я принимал новое решение..."
Последнее редактирование модератором:
