«Без ОП правительство не делает ни шагу». Кто провалил утверждение антикоррупционной программы и мешает движению в ЕС — Юрчишин
Правительственный комитет провалил утверждение Государственной антикоррупционной программы, заявил первый заместитель председателя антикоррупционного комитета ВР Ярослав Юрчишин.
Народный депутат считает, что это произошло не без вмешательства в Офис президента Украины. По его мнению, повлиять на утверждение документа могли заместители главы Офиса президента Андрей Смирнов и Олег Татаров.
Какими последствиями это грозит Украине и зачем так себя запятнывает президент Владимир Зеленский, Юрчишин рассказал в интервью
Radio NV.
— Вы утверждаете, что правительственный комитет провалил утверждение государственной антикоррупционной программы. Я вроде бы очень придирчиво слежу за происходящим в украинской политике, но вот это, видимо, пропустила. Что это была за программа, в чем она состоит и почему ее правительственный комитет провалил? Что теперь будет за это и кому?
— Государственная антикоррупционная программа — это план реализации антикоррупционной стратегии. То есть документ, который Украина, согласно собственному законодательству, которое мы приняли еще в 2016 году во время процедуры получения безвиза, обязывалась каждые пять лет принимать для того, чтобы все, кто борются с коррупцией в Украине, должны бы взаимодействовать и совершенствовать предотвращение, противостояние коррупции.
Коррупция — это не только большие кейсы, которые расследует Национальное антикоррупционное бюро. А это и проблемы законодательства, которые дают возможности брать взятки за справки, или какие-то другие вещи, которые можно исправить на уровне закона или на уровне подзаконного акта.
И, соответственно, государственная антикоррупционная программа — это реализация всех этих шагов.
Когда мы начали переговоры о получении кандидатства в Европейский Союз, наша стратегия, которую мы должны были принять на самом деле еще в 2020 году, стала одним из камней преткновения. Европейский Союз очень четко спросил: «Друзья, а почему у вас фактически с 2019 года нет антикоррупционной стратегии, которую вы сами обязались каждые пять лет обновлять?» Соответственно, была дискуссия о том, принимать ли, не принимать. Помню, тогда очень активно выступал бывший (хотя бывших не бывает) член Оппозиционной платформы За життя. Они очень боролись против того, что именно в стратегии написали, — генеральный прокурор у нас избирается в результате конкурса.
Почему ОПЗЖ борется против конкурса на должность генпрокурора? Для меня может быть понятно только по одной причине — с политическим прокурором всегда легче договариваться.
Тем не менее: приняли антикоррупционную стратегию, получили кандидатство. Но стратегия — это, скажем так, объявление намерений того, что мы за пять лет хотим сделать. Для того чтобы она была реалистичной, Национальное агентство предотвращения коррупции разработало (не самостоятельно, а в долгих дискуссиях с органами власти) государственную антикоррупционную программу на реализацию антикоррупционной стратегии.
Эту программу уже принимает не Парламент, а Кабинет Министров. Дотянули до последнего: принять ее должны были до 10 января 2023 года, согласно законодательству. Но тут возникли претензии многих институтов, хотя предварительно с ними проговаривалось, они вроде бы все согласовали.
Офис генерального прокурора прочитал, что НАПК таки предлагает разработать (не воплотить, а разработать) принципы проведения конкурса. Сразу начали кричать, что нет, такого делать нельзя.
Государственное бюро расследований аналогично высказало замечание, что не может директор ГБР избираться на независимом конкурсе. Так же замечание аналогично выразило Бюро экономической безопасности.
То есть те органы, к которым в принципе больше всего есть вопросов относительно их незаангажированности или профессиональности. Правительство, вместо того чтобы утвердить программу, сделало беспрецедентный шаг. Такого не предусмотрено, но оно отправил [документ] на доработку. То есть обругало НАПК и сказал: «Вот вам 550 правок, пожалуйста, учтите».
Конечно, наши европейские партнеры, которые предварительно видели проект государственной антикоррупционной программы, потому что она публичная, высказались, что да, амбициозная, хорошая программа. Да, она показывает, что украинцы не только борются с коррупцией имеющимися методами, но и готовы дальше двигаться в этом направлении. Это продолжение антикоррупционной стратегии и ее реализация.
И здесь такой «подарочек» под старый Новый год по украинскому стилю — программу не принимают. У европейцев вопрос: «Друзья, в чем проблема? Ваши заявления о попытке бороться с коррупцией действительно чисто слова на бумаге. Вы действительно готовы дальше работать?»
Сейчас выглядит так, что Кабинет Министров отложил принятие в длинный ящик. Сейчас будет снова возвращение в НАПК. НАПК попытается учесть все 550 правок, значительная часть из которых имеет целью выхолостить данную программу. Например, Совет судей во главе с господином Моничем, неоднократно упоминаемым в печально известных пленках Вовка по делам Окружного административного суда, предлагает исключить вообще весь комплекс предотвращения коррупции в судебной системе власти.
Явно у НАПК нет возможности это учесть, потому что не для этого они создавались.
— А кто за этим стоит? Вы говорите — это Правительство провалило. У правительства есть конкретные фамилии, есть премьер-министр Денис Шмыгаль, есть другие министры. Кто в правительстве тормозит эту антикоррупционную программу? Может, даже не в Правительстве, но имеет влияние на него? В чьих интересах?
— На самом деле я бы вообще не говорил о самостоятельности Правительства в принятии таких решений. Без, условно говоря, отмашки из Офиса президента, правительство не делает ни шага. Мы это прекрасно понимаем.
Под этим решением, конечно, подпись стоит господина Шмыгаля. Комитет Правительства, рассматривавший это решение и предлагавший на Кабинет министров, возглавляет господин Резников. То есть эти две фамилии находятся под этим решением.
Но на самом деле можно очень четко говорить, что блок по поводу судебной ветви власти, скорее всего, не удовлетворил г-на Смирнова, который в Офисе президента отвечает за судебную ветку власти. Хотя в принципе не должен был бы, но отвечает, потому что у нас судебная ветвь власти якобы независимая, но так есть.
Господин Татаров, отвечающий за реформу правоохранительных и антикоррупционных органов, опять же, находясь под следствием по коррупционному делу, явно недоволен предложениями в сфере правоохранительной системы и борьбы с коррупцией.
— Это трудно даже, знаете, говорят, на голову натянуть. Человек, который находится под следствием в антикоррупционных органах, имеет доступ как-то редактировать государственную антикоррупционную программу и ветировать ее?
— Официально — нет, неофициально — да. То есть официально мы не увидим подпись Татарова, что «я против того, чтобы прокуроры ГБР избирались на независимых конкурсах, потому что тогда у меня не будет возможности поставить там своих людей или провести через парламент человека близкого к моему шефу — господину Ермаку». Но неофициально — да.
Собственно, блоки номинально согласованы, потому что офис не был против внесения государственной программы. НАПК на самом деле вело коммуникации со всеми: посылали проект программы и в Офис. Оговорок от Офиса не поступило. В конце концов, и не могло быть, потому что это не полномочия Офиса президента. Офис президента мог сказать: «Знаете, возможно, мы по-другому видим предотвращение коррупции в Офисе президента». Но таких замечаний не было, насколько мне известно.
В отношении человека, который находится под уголовным расследованием по коррупционному делу. Дело Микитася, которое сейчас достаточно активно двигается, до сих пор курирует правоохранительное и антикоррупционное направление. Это якобы официальный ответ Офиса президента, будто бы его отстранили на момент активной фазы расследований. Но из того, что нам известно, не отстранялся он на самом деле.
И дальше правоохранительные органы (особенно ГБР, БЭП, слава Богу, в Нацполиции, в Офисе генерального прокурора больший уровень независимости, поскольку их руководители по меньшей мере назначаются парламентом) неофициально, вне каких-либо законодательных требований согласовывают свою деятельность с Офисом [президента]. А соответственно, и Офис влияет на антикоррупционную стратегию.
И как бы это ни было странно, как бы это ни звучало по-посттоталитарному, по-советски, но находящийся под следствием в антикоррупционных органах человек влияет на то, каков будет конечный текст государственной антикоррупционной программы.
— У вас есть объяснения, зачем так себя пятнать президенту Владимиру Зеленскому?
— Честно говоря, у меня нет понимания. Президент неоднократно говорил о том, что Украина остается надежным партнером по преодолению коррупции. Почему для Европейского Союза столь критична борьба с коррупцией? Конечно, несмотря на то, что сейчас приоритетом для многих в Европе является победа над Россией, но Европейский Союз действительно рассматривает Украину как потенциального члена европейского сообщества. А соответственно Украина в Европейский Союз должна прийти с теми стандартами верховенства права, которые действуют в европейском сообществе, и минимальным влиянием коррупции.
В противном случае коррупционные средства поплывут куда? Правильно — в Европу. И начнут коррумпировать кого? Европейских чиновников. Можно ли коррумпировать европейских чиновников? Примеры Газпрома очень четко показывают — можно, вопрос в суммах. Но проблемы тогда уже возникают не у Украины. Проблемы возникают у Европейского Союза.
Сталкивался ли с таким Европейский Союз? Сталкивался. В свое время он дал карт-бланш на присоединение Румынии и Болгарии, не настаивая на том, что правительства этих стран действительно минимизируют коррупцию до невлиятельных масштабов. И в результате что? И правительство Румынии, и правительство Болгарии в конечном счёте обвинили в том, что они начали схематозить на европейских средствах, что ударило, конечно, по авторитету Европейского Союза.
Очень не хотелось бы, чтобы мы повторили их ошибку. Но сейчас команда Зеленского, извините, подкладывает свинью. Ибо резонно, что на встречах будут спрашивать: «А что увас по коррупции? А почему вы не принимаете государственную программу?»
Что означает не принятие государственной программы? Мы пять лет не будем реализовать то, что мы себе запланировали. Удивительно будет смотреться для наших партнеров. Конечно, я не предполагаю, что это в краткосрочной перспективе повлияет на эффективность сотрудничества с Украиной в сфере национальной безопасности и обороны. Но, например, на темпы предоставления средств на восстановление, отстраивание Украины может повлиять критически.
Европейским бюрократам своим налогоплательщикам нужно ответить на вопрос, который часто сейчас муссирует рашистская пропаганда: «Украина достаточно коррумпированное государство, вы не боитесь, что вы дадите средства, а они их просто отмывают?» И лучший ответ — не мешать работать НАБУ, САП и реализовывать те обязательства, которые мы персонально взяли. Когда мы получили кандидатство, мы очень четко подписались под требованием большей независимости органов, борющихся с коррупцией. А сейчас протестуем против конкурсов на должности руководителей, что является базовым для независимости.
— Кажется, уже на финишную прямую выходит конкурс на главу НАБУ. Есть ли какие-нибудь признаки торможения этого конкурса?
— Все идет по плану. Даже можно сказать, что комиссия пошла на достаточно положительные шаги, предоставив больший срок на подачу, чтобы иметь больший конкурс.
Правда, есть определенный, скажем так, нюанс. Мы перед запуском конкурса, по инициативе большинства, приняли достаточно дискуссионные поправки к требованиям на должность кандидата. В частности, запретили выехавшим во время полномасштабной агрессии и долгое время находившимся за границей участвовать в конкурсе. Казалось бы, вполне логично.
Но мы помним, что женщины могли уезжать вообще без каких-либо ограничений. И предположить то, что кто-то подался, имея такие вещи, а его комиссия отстранит и человек захочет обжаловать конкурс на этом основании дискреции. То есть, по всем законам никаких проблем до меня не было.
В то же время, если бы хотелось отсеять кого-то конкретного (я здесь имею в виду господина Руслана Рябошапку, потому что на самом деле, эта правка конкретно принималась ради того, чтобы пан Руслан не подавался на этот конкурс), то, я думаю, что здесь вообще нет никаких проблем.
Есть ли риски, что даже при оптимальных вариациях конкурс будет обжаловаться? Однозначно будет. И здесь комиссия должна просто делать все максимально открыто, красиво и согласно закону. Для того чтобы конечный результат можно было защитить. На самом деле, пока конкурс продолжается с соблюдением всех требований, с соблюдением всех необходимых сроков. Есть большой шанс, что еще в первом квартале у нас будет полноценный директор Национального антикоррупционного бюро.
СКАНДАЛ! Чиновники Минобороны обокрали ВСУ,Власть закрыла глаза на дерибан бюджета для армии| ЛАПИН
